Ю.Н.Рерих и его контакты с востоковедами

А.Н.Хохлов
кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник ИВ РАН,
Москва

Прежде чем непосредственно перейти к теме своего доклада, хотелось бы привлечь внимание присутствующих к одному обстоятельству. В конце августа сего года в библиотеку Ю.Н.Рериха, находящуюся в нашем Институте востоковедения РАН, явился с мемориальной доской молодой человек приятной наружности, назвавший себя членом рериховского общества Екатеринбурга. Он направлялся в Новосибирск через Москву для участия в юбилейной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Ю.Н.Рериха, замечательного человека и выдающегося ученого, внесшего значительный вклад в отечественное и зарубежное востоковедение. В беседе с заведующим библиотекой Ю.Я.Цыганковым молодой рериховец, восхищаясь научным подвигом Юрия Николаевича, сослался на бытующее среди почитателей ученого мнение о том, что Ю.Н.Рерих знал 100 языков. Чтобы немного помочь молодому человеку приблизиться к более правильному представлению о Юрии Николаевиче как полиглоте, мне как участнику беседы пришлось объяснить, что Юрий Николаевич действительно знал много языков, и западных и восточных, но что подчас при подсчете языков, которыми он реально владел, не всегда учитывается тот факт, что под языком на бытовом уровне нередко, а точнее довольно часто, понимают и диалекты, и наречия, и даже говоры. Познакомившись после упомянутой беседы с некоторыми книгами из библиотеки Юрия Николаевича, в перевозке которых после кончины последнего в 1960 году из квартиры ученого на Ленинском проспекте мне довелось участвовать, я как китаист попытался уяснить для себя, хотя бы в предварительном порядке, вопрос об интересе замечательного востоковеда к китайскому языку. Для получения ответа на этот вопрос пришлось обратиться к архивным и опубликованным материалам. Особенное же внимание при этом было обращено на изучение автографов на книгах, подаренных Юрию Николаевичу китаеведами.

После столь краткого предуведомления, не претендующего на полноту информации о проделанной работе, позвольте предложить вниманию присутствующих некоторые факты и свидетельства из источников, касающихся поставленной нами проблемы, порой выходя за рамки чисто синологического сюжета.

Судьба семьи Рерихов, оказавшихся после Октября 1917 года за пределами своей родины, характерна для многих талантливых людей тогдашней России. Не случайно известный в Китае русский журналист Виктор Сербский [1] в статье «Трагедия России», опубликованной 25 января 1931 года в газете «Шанхайская жизнь», не без горечи и сожаления отмечал: «Знаменитый художник Николай Рерих — американский подданный*, чемпион мира по шахматам Алехин — французский подданный, Сергей Рахманинов — американский гражданин» . Указанную троицу можно было бы пополнить не одним десятком столь же талантливых и гениальных русских эмигрантов, вынужденных в силу сложившихся жизненных и политических обстоятельств сменить российский паспорт на подобное свидетельство, выданное им гражданскими властями того или иного иностранного государства. Но, пожалуй, лишь в творческой и общественной деятельности Рерихов и небольшого числа подобных им русских патриотов, оказавшихся в эмиграции, наиболее полно и органично проявилась неразрывная связь науки и культуры, освещенная их давним интересом и любовью к народам Востока. Отсюда их неистребимая страсть к дальним путешествиям в малоизвестные науке страны в поисках памятников седой старины — немых свидетелей развития цивилизации в самых удаленных уголках азиатского континента.

Позвольте вкратце напомнить основные вехи жизненного пути юбиляра. Юрий Николаевич Рерих, годы жизни: 1902—1960, видный востоковед и путешественник, прекрасно владевший несколькими восточными языками. Среднее образование он получил в Петербургской, тогда Петроградской, гимназии, которую ранее окончил его отец. После переезда последнего с семьей в 1918 году из Финляндии в Англию Юрию Николаевичу довелось заниматься на индоиранском отделении Школы восточных языков при Лондонском университете. Когда же Н.К.Рерих, получив приглашение от директора Института искусств г. Чикаго, перебрался в США, Юрий Николаевич, или, на тамошний манер, Джордж, стал посещать лекции в Гарвардском университете, который успешно закончил со степенью бакалавра по отделению индийской филологии, занимаясь помимо санскрита китайским языком.

В 1922—23 годах его научная деятельность протекала в Париже, в Сорбонне, где ему посчастливилось работать под руководством известного китаеведа Поля Пельо и опытного ираниста В.Ф.Минорского. Благодаря полученным знаниям в области восточной филологии он в качестве переводчика стал незаменимой фигурой в составе Центрально-Азиатской экспедиции 1925—28 годов, организованной его отцом. По свидетельству художника-футуриста Д.Бурлюка, беседовавшего в 1929 году с Николаем Рерихом в Нью-Йорке об итогах этой экспедиции, местные жители Тибета, восхищаясь глубокими познаниями Юрия Николаевича в тибетском языке, не раз говорили его отцу: «Еще ни один европеец не умел так говорить по-нашему». Наличие в составе экспедиции такого блестящего знатока восточных языков, по словам Николая Рериха, «дало громадное преимущество перед другими лицами путешественников, странствующих по Тибету» [2, с. 20]. Из сказанного нетрудно представить, насколько полезны были для экспедиции знания Юрия Николаевича в области китайского языка, когда ее руководителю приходилось вести трудные, весьма дипломатичные переговоры с представителями китайской администрации в Тибете и Восточном Туркестане, где иностранцы постоянно сталкивались с подозрительностью местных китайских властей. Чтобы проиллюстрировать вышесказанное применит ельно к занятиям Юрия Николаевича китайским языком, достаточно обратиться к семейной переписке, относящейся к различным периодам его жизни. Но прежде хотелось бы процитировать фрагмент письма Н. К. Рериха брату Борису, отправленного из Берлина 7 октября 1900 года, который свидетельствует о том, что в семье Рерихов обращалось серьезное внимание на изучение иностранных языков. «У тебя, — писал Н.К.Рерих, — есть большие способности. Ты должен это сознавать и потому стараться, чтобы они не пропали даром. Надо учиться распределять время. Все выдающиеся люди умели его хорошо распределять. Не забрасывай и языки (то есть иностранные языки. — А.Х.). А главное, не делай из всего важного дела» [3].

О своих занятиях китайским языком девятнадцатилетний Ю.Н.Рерих сообщал родителям в письме от 10 октября 1921 года из Гарвардского университета. Он писал: « Получили ли вы мои письма с сообщением о переговорах с Prof. Pelliot? Успех полный. Решено, что в будущем году я буду в Париже. Pelliot — человек в высшей степени замечательный. ...Усиленно изучаю китайский язык с Dr. Chao. За уроки не плачу, ибо он просил меня давать уроки русского и персидского языка» [А, с. 14].

Интересные сведения о молодом Ю.Н.Рерихе в период научной работы в Париже в Сорбонне можно найти в воспоминаниях известного востоковеда В.Ф.Минорского, питомца юридического факультета Московского университета, состоявшего в течение многих лет на дипломатической службе в Иране до и после октября 1917 года. Так, он пишет: « В начале 20-х годов я вел в Парижской Школе Восточных Языков семинар по Шах-наме ... Юрий Николаевич только что закончил в Харварде отделение дальневосточных языков и санскрита и приехал пополнить свои знания под руководством Поля Пеллио и других французских светил. Я думал, что он заглянул в мою аудиторию просто полюбопытствовать, что там делается, но оказалось, что он очень недурно знал и по-персидски и тотчас принял активное участие в наших занятиях. Характер его был живой и общительный... Юрий Николаевич свободно говорил на европейских языках и быстро устанавливал отношения. В Париже нашлись и его старые гимназические товарищи, смотревшие на него, как на восходящую звезду. Несмотря на разницу возраста в 25 лет мы скоро подружились, и я с интересом слушал о проектах его исследований и путешествий по далеким и мало мне известным странам... мы постоянно встречались на лекциях и приемах, в музеях и ученых обществах. Яне помню, когда Юрий Николаевич покинул Париж, а в 30-х годах моя педагогическая деятельность перенеслась в Лондон. Связь наша с Юрием Николаевичем перешла на переписку, но где бы он ни был, в Монголии, в Тибете или Индии, я всегда получал от него хоть несколько строк вестей и добрых пожеланий» [4, с. 25—27].

Особо следует сказать о серьезном интересе Юрия Николаевича к китайскому языку в период Маньчжурской экспедиции 1934-1935 годов. Нужно подчеркнуть, что приезд Николая Константиновича Рериха с сыном Юрием Николаевичем в Харбин летом 1934 года совпал с нелегким для местной русской интеллигенции временем, что было связано с экономическими трудностями и безработицей в связи с усилением политического влияния Японии в различных сферах политической, экономической и культурной жизни Маньчжурии. В 1932 году на территории Маньчжурии, после ее захвата японскими войсками в сентябре 1931 года, усилиями японских военных и дипломатов было образовано государство Маньчжоу-го. Утверждение прояпонского режима, ориентированного на подавление демократических свобод и усиление полицейского надзора, негативно сказалось на положении русского населения в зоне КВЖД, и в частности научной интеллигенции, состоявшей главным образом из преподавателей вузов и сотрудников просветительных учреждений. Хотя в Харбине издавна функционировал японский Торговый музей, привлекавший к своей работе некоторых россиян-экономистов, существовала русско-японская школа с трехгодичным сроком обучения, а также был открыт японцами Институт по изучению Маньчжурии, положение востоковедов, в том числе преподавателей китайского языка на КВЖД, оставалось нелегким и непрочным из-за возрастающей ориентации властей Маньчжоу-го на Японию и на ее духовные ценности. О нестабильном положении старых кадров преподавателей-переводчиков на КВЖД позволяет судить письмо опытного преподавателя китайского языка И.Г.Баранова [5], который 23 января 1933 года сообщал известному китаеведу академику В.М.Алексееву в Ленинград: «Еще с конца 1931 года меня из управления КВЖД фуркнули за штат, из-за сокращения штата. Потеря главного заработка, выселение из квартиры, где прожил девятнадцать лет и т.д. — все это печальные воспоминания о минувшем годе» . Касаясь серьезных перемен, происходивших во внешнем облике Харбина — самого крупного центра российской эмиграции на Дальнем Востоке, И.Г.Баранов подчеркивал: «Теперь комиссар почты — японец, комиссар таможни — японец, при полицейском управлении — японский советник, но полицмейстер пока китаец. Харбин обеднел (много зажиточных китайцев-иностранцев за последние месяцы уехали отсюда в Шанхай и другие места Китая)» [6].

Особое беспокойство харбинских россиян вызывал вопрос о КВЖД, о дальнейшей судьбе которой велись трудные переговоры между представителем СССР и Маньчжоу-го под патронажем правительства Японии. В этой связи И.Г.Баранов в ноябре1934 года сообщал академику В.М.Алексееву: «В городе идут очередные перемены, упраздняется местная таможня. Но самым главным для населения вопросом здесь в настоящее время является вопрос о продаже КВЖД. Все, кто так или иначе связан с ней, и русские и китайцы, думают, гадают: завершится ли сделка, как и когда. И какова будет судьба служащих, что будет на дороге, если она будет продана» [там же].

Пребывание Николая Рериха и Юрия Николаевича в Харбине в связи с предстоящей поездкой к монголам в Баргу не прошло без повышенного внимания к ним со стороны местной русской печати, весьма неоднородной по своим политическим пристрастиям. Наиболее здравомыслящая часть российской эмиграции, и особенно интеллигенция, надеялась, что визит столь видных и популярных россиян, деятелей науки и культуры, внесет свежую струю в культурную жизнь города. Эти ожидания в значительной мере оправдались яркими публичными выступлениями именитых гостей на собраниях и научных заседаниях местной интеллигенции, связанных с проведением в Харбине Дня русской культуры. Как правило, в заседаниях научной общественности с участием Рерихов принимали участие наиболее известные ее представители. Так, на докладе Николая Рериха об Институте гималайских исследований, состоявшемся 10 июня 1934 года в Клубе естествознания и географии, присутствовали, помимо членов клуба и его руководителей Э.Э.Анерта и В.Н.Жернакова, преподаватели харбинских вузов: профессора С.В.Кузнецов, В.В.Энгельфельд, Г.КГинс [7], преподаватели-китаисты Г. Г. Авенариус, А.П.Хионин [8], С.Н.Усов и другие, сотрудники краеведческого музея Н.А.Лукашкин, Т.П.Гордеев, а также художники В.М.Афанасьев и Н.А.Вьюнов, с которыми Николай Рерих позднее встречался лично.

О характере научных занятий Ю.Н.Рериха в Харбине позволяет судить другое письмо китаиста И.Г.Баранова академику Алексееву, датированное 15 января 1935 года, в котором он сообщал следующие новости из жизни Юридического факультета: «В первый семестр несколько интересных лекций по географии и истории Средней [Центральной] Азии, а также Тибета прочитал профессор [Ю.Н.]Рерих — сын художника [H.K].Pepuxa, директор Гималайского института. В настоящее время он и отец уехали в Пекин, а оттуда должны были направиться в Чахар для ознакомления с ламаистскими монастырями. Рерих-сын увлекается тибетской медициной и собирает лекарственные травы, а также тибетскую и монгольскую литературу о лечении болезней. Месяца через два путешественники намеревались снова быть в Харбине. Рерих-сын, кажется, приступил к изучению китайского разговорного языка» [6]. Свидетельством тому, что в то время Ю.Н.Рерих интересовался китайским языком, может служить сохранившийся в его личной библиотеке «Новейший китайско-русский словарь», составленный известным востоковедом А.П.Хиониным. Словарь был издан на средства КВЖД в Харбине в двух томах, в 1928 и 1930 годах. Над предисловием к первому тому в правом углу листа имеется следующий, оставленный черными чернилами автограф составителя: «Ю.Н.Рериху на добрую память от автора. Ал.Хионин. 4 июня 34 года».

Как известно, в 1957 году, после многолетних и безуспешных попыток, Юрий Николаевич вернулся, наконец, на свою историческую родину. Став ведущим сотрудником Института востоковедения АН в Москве, он, уже в других условиях, вновь окунулся в изучение Востока, чему никогда не изменял в самые трудные для него и всей семьи Рерихов годы. Благодаря своим энциклопедическим познаниям в области востоковедения, о чем свидетельствовали его постоянные, регулярные публикации по различным проблемам истории буддизма в Индии, Тибете, Монголии и Китае, Юрий Николаевич много сделал для возрождения традиций отечественного востоковедения. Он охотно делился своими знаниями с творческой молодежью, связавшей свою судьбу с изучением упомянутых стран на основе изучения восточных языков, в том числе санскрита, которым после Октября 1917 года в Рос-сии занимались только энтузиасты-одиночки. Особым вниманием Юрия Николаевича пользовались китаисты, которым приходилось бывать в Харбине, Пекине и других городах Китая, где в 1930-е годы останавливался Юрий Николаевич во время Маньчжурской экспедиции. Здесь прошло немало интересных встреч его с коллегами, а также были приобретены книги по востоковедению. Осев в его личной библиотеке, эти книги постоянно напоминали ему о тех годах. Когда в коллективе сотрудников Института востоковедения возник вопрос о выдвижении в член-корреспонденты Академии наук известного китаиста И.М.Ошанина [9, с. 288—301], Юрий Николаевич охотно дал свой отзыв. В этом отзыве о научно-педагогической деятельности И.М.Ошанина, составленном 21 мая 1958 года, Юрий Николаевич характеризовал видного китаеведа следующим образом: «Выдающимся вкладом в науку является его однотомный китайско-русский словарь, появившийся в двух изданиях в 1952 и в 1956 годах (второе, дополненное), ставший настольной книгой для советских и многих зарубежных китаеведов». В заключительной части своего отзыва Рерих подчеркивал: «Избрание И.М.Ошанина в члены АН СССР будет иметь исключительное значение не только как признание его ученых заслуг, но и как признание значения российского китаеведения в мировой науке» [10]. Не нужно быть глубоким аналитиком, чтобы понять, сколь требовательным был в оценке трудов своих коллег Юрий Николаевич, заботившийся прежде всего о достойном месте российского востоковедения в мировой науке.

В заключение позвольте зачитать высказывание известного советского поэта Николая Тихонова о Юрии Николаевиче Рерихе: «В нем жила мудрость Востока, которая невольно сквозила в его речах и жестах. Слушать его рассказы о Тибете было удивительным удовольствием. Обладая знаниями необыкновенными для обычного человека, он так искусно рисовал картины быта и природы, что вы видели и перевалы, заваленные снегом, где падает верблюд от переутомления и жажды, и пустыни, и скалы, на которых блистали сказочные изображения, и, наконец, моления паломников в уединенных священных местах в окруженных тишиной и тайной пещерах» [11, с. 286—287]. Чтобы убедиться в справедливости данного высказывания, достаточно обратиться к трудам Юрия Николаевича, посвященным его замечательным путешествиям в Центральной и Восточной Азии.



Литература и примечания

1. Псевдоним, наст, имя Арнольдов Лев Валентинович (1894—после 1946).

2. Бурлюк Давид. Рерих (Черты его жизни и творчества) (1918—1930). Нью-Йорк, 1930.

3. ОР ГТГ, ф. 44, ед. хр. 127.

4. Рериховский сборник. Публикации, сообщения, исследования. Вып. 5. Извара-СПб.-М., 1992.

5. Ипполит Гаврилович Баранов (1886—1972) — выпускник Восточного института во Владивостоке. После окончания учебы в 1911 году его направили в Харбин, где он в течение многих лет служил переводчиком на КВЖД, а затем преподавал китайский язык на Юридическом факультете и в других учебных заведениях. Он — автор многих публикаций, связанных преимущественно с изучением духовной культуры Китая. Одну из них — «По китайским храмам Ашихэ» (Харбин, 1926), ему удалось передать Н.К.Рериху с автографом (в верхнем правом углу страницы): «Глубокоуважаемому Николаю Константиновичу Рериху. Харбин, ноябрь 1934 г. Автор». После возвращения на родину И.Г.Баранов, как и многие россияне-харбинцы, проживал в Казахстане, где и скончался в Алма-Ате.

6. СПб. филиал АРАН, ф. 820, оп. 3, ед. хр. 143.

7. Георгий Константинович Гинс (1887—1971) — известный правовед и педагог, автор многочисленных работ по социологии и другим дисциплинам, в том числе по востоковедению. Родился в Польше, окончил гимназию в Кишиневе в 1904 году, в 1909 году — юридический факультет С.-Петербургского университета, а в 1918 году — возглавил кафедру гражданского права в омском Политехническом институте. Его работа в качестве Управляющего делами правительства Колчака нашла отражение в двухтомнике «Сибирь, союзники и Колчак», изданном в Пекине в 1920 году. В последующие годы он преподавал на Юридическом факультете, учрежденном в Харбине в июле 1922 года на базе возникших в марте 1920 года «Высших экономо-юридических курсов». В 1941 году Г.К.Гинс уехал в США, где с 1945 по 1954 год преподавал в Калифорнийском университете, а затем с 1955 года, до выхода в отставку по болезни в 1964 году, работал на радиостанции «Голос Америки». Умер 24 сентября в Рейвуд-Сити (Калифорния). (См.: «Новое русское слово», 30 сентября 1971 года). Из его многих книг, посвященных Китаю, Японии и Монголии, в библиотеке Ю.Н.Рериха осело сочинение Г.К.Гинса под названием «Монгольская государственность и право в их историческом развитии» (Харбин, 1932).

8. Алексей Павлович Хионин (1879 —1971) - востоковед, дипломат и педагог. После окончания Астраханской семинарии в 1899 году его приняли в только что открытый Восточный институт во Владивостоке, на китайско-монгольское отделение. По окончании учебы в мае 1903 года он поступил в МИД, в ведении которого протекала его служба вплоть до закрытия дипломатических представительств в Китае в сентябре 1930 года. В октябре 1910 года он — драгоман российского консульства в Кашгаре (Синьцзян), в мае 1913 года ему пришлось выполнять обязанности секретаря консульства в Улясутае (Монголия) (См.: АВПРИ, ф. Миссия в Пекине, 1900—1905, д. 284, П. I, л. 666). Последующие годы службы Хионина на дипломатическом поприще прошли в консульских учреждениях России в Монголии. В 1920—30-е годы он был занят преподавательской работой в разных учебных заведениях востоковедного профиля в Харбине, откуда в 1945 году уехал в Австралию, где и закончился его жизненный путь.

9. Подробнее об известном китаисте-языковеде Илье Михайловиче Ошанине (1900—1982) см.: Хохлов А.Н. Китаист И.М.Ошанин и его служба на дипломатическом поприще в Китае // Китайское языкознание. Изолирующие языки. XI Международная конференция. Материалы. Москва, 25-26 июня 2002 года. М., 2002.

10. Архив ИВ РАН. Л. д. И.М.Ошанина.

11. Рерих Ю.Н . По тропам Срединной Азии. Пер. с англ. Н.Н.Зелинского. Хабаровск, 1982.