Юрий Николаевич Рерих в Маньчжурской экспедиции 1934-1935 гг. ( по материалам переписки)

Маньчжурская экспедиция Н.К.Рериха 1934—1935 гг. в наши дни стала предметом пристального интереса исследователей и одновременно — поводом для околонаучных инсинуаций. Снаряженная Министерством земледелия США и имевшая своей целью сбор семян засухоустойчивых растений, препятствующих эрозии почв и распространению насекомых-вредителей, Маньчжурская (или Монгольская, как называл ее сам Н.К.Рерих) экспедиция проделала огромную научно-исследовательскую работу. Ее членами было изучено свыше трехсот сортов растений, пригодных для борьбы с эрозией почвы; открыто несколько дотоле не известных науке видов растений; около 2000 посылок с семенами было отправлено в США [1, с. 95].
Объединявшая в себе научную и общественно-культурную задачи, экспедиция осуществляла также работу по созданию сельскохозяйственных кооперативов на территории Маньчжурии, а затем и Внутренней Монголии, имея в виду будущее строительство Нового мира, мира широкого сотрудничества народов.
Юрий Николаевич Рерих был в этой экспедиции правой рукой ее руководителя, своего отца, на нем лежало немало обязанностей, о чем можно судить по его переписке, опубликованной Международным Центром-Музеем имени Н.К.Рериха в юбилейном году. Письма Ю.Н.Рериха периода Маньчжурской экспедиции — еще одно наглядное свидетельство универсальности этого человека.
О деятельности Ю.Н.Рериха в Центрально-Азиатской экспедиции 1923—1928 гг., в которой он принимал участие не только как ученый и переводчик, но и отвечал за ее безопасность, мы знаем по увлекательнейшим страницам его путевого дневника, опубликованного на английском, французском и русском языках под названием «По тропам Срединной Азии». К сожалению, о Маньчжурской экспедиции такого же масштабного и целостного произведения Ю.Н.Рериха не существует. Об этом периоде свидетельствуют только научные отчеты и деловая переписка. Следует также упомянуть, что в последней книге В.А.Росова «Николай Рерих: Вестник Звенигорода» имеется ссылка на еще один документ, касающийся Маньчжурской экспедиции, — некий «дневник», хранящийся, по словам автора, в «частном архиве» [2]. Однако ввиду недоступности этого «дневника» и отсутствия доказательств подлинности вряд ли будет целесообразным принимать его во внимание.
Обратимся к переписке Ю.Н.Рериха периода Маньчжурской экспедиции. Она очень интересна, так как ярко свидетельствует об основных направлениях его деятельности в экспедиции.
Как явствует из писем Юрия Николаевича, обязанности между ним и Н.К.Рерихом изначально были распределены следующим образом: профессор Рерих возглавлял полевую партию, а Юрий Николаевич, который официально значился как «помощник руководителя экспедиции и ответственный за медицинские исследования» [3], должен был работать в качестве переводчика и собирать данные по местным лекарственным растениям и традиционным медицинским средствам.
«То, что проф[ессор] Рерих был назначен главой группы, это естественно, поскольку, как Вам известно, американцы — новички в Центральной Азии, и до сих пор большая часть работы в Монголии производилась русскими исследователями и учеными» [4, с. 15], — писал он американской сотруднице Рерихов — Ф.Грант.
На Ю.Н.Рериха, как помощника руководителя, была возложена вся организационно-научная и отчетная часть экспедиции.
На подготовительном этапе, находясь в Нью-Йорке, Юрий Николаевич вел переговоры и переписку с Н.Райерсоном, руководителем отдела растениеводства Министерства земледелия США, и Дж. Махоуни, руководителем отдела внедрения чужеземных растений (Foreign Plant Introducing). Судя по этой переписке, часть оборудования и спецснаряжения было решено приобрести в Маньчжурии, что впоследствии создало ряд проблем из-за того, что многие пункты сметы были оспорены чиновниками, находящимися за океаном и не желающими вникать в особенности местных полевых условий.
В беседе с Райерсоном, состоявшейся в апреле 1934 года, был определен порядок взаимодействия с американскими ботаниками — Х.Макмилланом и Дж. Стивенсом, причем была сделана попытка еще до начала полевых работ поставить американских ботаников вне экспедиции. Райерсон уведомил Ю.Н.Рериха о своей беседе с министром земледелия США Г.Уоллесом, во время которой он настаивал на том, что «в случае расхождения мнений» Макмиллан «волен действовать на свое усмотрение» [5]. Юрий Николаевич писал о результатах переговоров: «Безусловно понятно, что между членами экспедиции будет полнейшая кооперация, и если, как предположил г-н Райерсон, по какой-то причине д-р Макмиллан будет опасаться следовать в какой-либо регион, мы не должны настаивать на этом, по крайней мере для него» [6]. Из писем Макмиллана, кстати, ясно видно, насколько тот действительно боялся за свою жизнь: по приезде в Маньчжурию тема разбойничьих банд и собственной безопасности повторялась от письма к письму, еще находясь в Дайране, он составил карту, где отметил наиболее опасные районы [7]. Напомним, что в те годы ситуация в марионеточном государстве Маньчжоу-го была далека от стабильной, в некоторых местах безнаказанно действовали вооруженные банды. Поданным, собранным Макмилланом, наиболее опасными являлись восточные регионы южных провинций Маньчжурии, направление к западу от Харбина и район Хинганских гор [8]. Кроме того, некоторые территории не имели достаточно определенного политического статуса. В частности, на провинцию Джехол, куда изначально планировалась и затем, несмотря на все препятствия административно-политического характера, направилась экспедиция, притязали два государства — с точки зрения Японии она принадлежала Маньчжоу-го, с точки зрения Китая — оставалась китайской территорией.
Первые сложности начались уже при организации отъезда из США. Первоначально было выбрано японское судно, так как Рерихи оказались не оповещены о правилах организации государственных экспедиций, которым предписывалось использовать исключительно американские суда. Юрий Николаевич пишет о предстоящем отъезде следующее: « Мы навели справки о возможных вариантах отплытия в Японию в конце апреля — начале мая. Корабль, отплывающий 20 апреля — первый, который можно принять во внимание — слишком медлительное судно и требует нашего отъезда из Нью-Йорка 14 апреля, что не позволит нам уделить достаточно времени организационным вопросам. Поэтому мы решили отправиться на «S.S.Chichibu Ма r и», покидающем Сан-Франциско 3 мая и прибывающем в Японию 17 мая. Это означает, что наш отъезд из Нью-Йорка состоится примерно 26 апреля. Проведя в Японии около двух недель, мы планируем достичь Маньчжурии в самом начале июня, и экспедиция сможет приступить к полевым работам где-то между 20 и 25 июня » [6, с. 265].
Как явствует из этого письма, в выборе японского судна не было никакого умысла. Тем не менее этот факт был до нелепого политизирован В.А.Росовым в уже упомянутой нами книге. Судите сами: «Вскоре, в сентябре 1931-го, японская агрессия стала свершившимся фактом, — пишет Росов. — Роль Японии оказалась настолько важной, что Н.К.Рерих не мог ее не учитывать в своих политических построениях. В маршрут Маньчжурской экспедиции включена поездка в Японию в мае 1934-го. Для плавания из Сиэтла в Йокохаму первоначально были заказаны билеты на пароход японской кампании (а не американской!). <...> Идеология строительства Новой Страны требовала от Рериха четкой позиции. Он неизбежно должен был стать на сторону Японии в надвигающемся возможном конфликте, по крайней мере, на начальном этапе » [2, с. 26]. С прискорбием приходится констатировать, что это очередное так называемое исследование В.А.Росова целиком посвящено политизированию образа семьи Рерихов. Николай Константинович Рерих, общественный и культурный деятель мирового масштаба, изображается Росовым как недальновидный политик, лелеющий несбыточную мечту о новом государстве в пустынях Азии. Особый раздел книги посвящен Маньчжурской экспедиции, и, как видим, подлинные письма Рерихов этого периода развеивают все домыслы автора, берущие свое начало в клевете американских ботаников, а также в политических утках харбинского и японского производства 1934—1935 годов, о чем далее будет сказано подробнее.
Американские ботаники Макмиллан и Стивене, предполагавшиеся как научно-исследовательское ядро ботанической экспедиции, оказались основной ее проблемой. С ними, с их отказом (после приезда в Маньчжурию!) от сотрудничества с Рерихами был связан огромный вал организационных проблем, обрушившийся на Ю.Н.Рериха. Фактически американские ботаники стали самостоятельной экспедицией, двигавшейся примерно по тому же маршруту, так как их желание посетить советский и китайский Туркестан [9] не смогло осуществиться.
Согласно первоначальному плану организации экспедиции, утвержденному Г.Уоллесом, «проф[ессор] Рерих, — как писал Юрий Николаевич Ф.Грант, — должен был «возглавлять и защищать» [10] полевую партию, а я — помогать ему, работать в качестве переводчика и собирать данные по местным медицинским средствам. Два ботаника должны были проводить специальные исследования. Однако, как Вы знаете, оба они по прибытии в Маньчжурию покинули экспедицию и предпочли остаться в городе Хайларе, где имелся достаточно сильный японский гарнизон для защиты их драгоценных жизней» [4, с. 14—15]. Несмотря на порядок, определенный министром, непосредственный куратор экспедиции Н.Райерсон имел свои взгляды на служебную иерархию внутри экспедиционного отряда. До того, как члены экспедиции прибыли в Японию, им было направлено письмо генеральному консулу США в Токио, где Н.К. и Ю.Н. Рерихи значились как сопровождающие ботаников министерства [11]. Копия этого письма была направлена Стивенсу.
Более того, предваряя дальнейшие передвижения экспедиции, из Министерства иностранных дел США в американское посольство в Токио было послано письмо за подписью исполняющего обязанности секретаря В.Филлипса, где давались следующие распоряжения : «Консульствам в Кобе, Дайране, Мукдене и Харбине — Рерих не является гражданином [США], ввиду чего от дипломатических и консульских учреждений не ожидается для него каких-либо действий, которые могли бы затруднить их или же правительство » [12]. Соответственно, никакой помощи от консульств по пути следования экспедиции не оказывалось. Со всеми многочисленными организационными сложностями на территории Маньчжурии Рерихам приходилось справляться исключительно своими силами.
В свете такой «подготовки» экспедиции становится понятно, почему попытки Ю.Н.Рериха наладить деловые отношения с американскими ботаниками оказались безрезультатными. Определенную, однозначно разрушительную роль в экспедиции и в создании общественного мнения вокруг нее сыграли личные качества Ховарда Макмиллана. Этот ботаник стал источником всевозможной клеветы на руководителя экспедиции, назначенного Министерством земледелия США. В результате Юрий Николаевич вынужден был тратить немало времени на разоблачение клеветы Макмиллана, которая была абсолютно нелепа, но, будучи отправлена в министерство, требовала ответа. Как свидетельствуют письма Ю.Н.Рериха, он отвечал на это, соблюдая все правила деловой и дипломатической переписки, довольно сдержанно, но сильно.
После отделения Макмиллана и Стивенса, Рерихам пришлось организовать участие русских специалистов в экспедиции, так как министерство не озаботилось заменой дезертировавших ботаников. Один из ведущих специалистов в этой области согласился работать бесплатно благодаря международному авторитету Н.К.Рериха.
Помимо того, что ботаником-волонтером, профессором Музея Северной Маньчжурии Т.П.Гордеевым, велась работа по сбору семян засухоустойчивых растений и составлению гербариев, в кратком научном отчете за полевой сезон 1934 года. [13] наряду со сбором лекарственных растений и информации о них указан и такой пункт, как собирание и перевод китайских и тибетских медицинских текстов. Именно это направление научной работы было закреплено за Ю.Н.Рерихом.
Чтобы понять, в каких напряженных условиях приходилось работать членам экспедиции, следует кратко описать политическую ситуации в Китае 1934—1935 годов. Создание марионеточного государства на территории Маньчжурии было первым шагом в японских планах завоевания Китая. Вторым шагом должна была стать интервенция во Внутреннюю Монголию. Экспедиция, начав изыскания в районе Баргинского плато, оказалась под пристальным наблюдением администрации новообразованной провинции Хинган. Эта пограничная провинция была создана специально для контроля над Монголией со стороны Японии [14, с. 22], и, следовательно, политическая ситуация в этом районе была еще более напряженной. Поэтому экспедиционные исследования здесь были непродолжительными и вскоре экспедиция переместилась в горы Хингана.
Тем временем в Харбине фашиствующими русскими эмигрантами и местными церковными деятелями, не без участия японских властей, обеспокоенных ростом влияния известного художника и мыслителя на русскую эмиграцию и ее наметившимся сплочением, была развернута кампания по обвинению Н.К.Рериха в связи с мировым масонством и в прочих вымышленных грехах.
Отправив в Министерство земледелия США собранные семена и гербарии, 24 ноября экспедиция во главе с Н.К.Рерихом оставила Харбин и через Чаньчунь, Дайран и Тяньцзин направилась в Пекин, куда прибыла в начале декабря. В Тяньцзине, где располагался корпус американских вооруженных сил, было получено необходимое снаряжение и амуниция для продвижения в район Гоби.
В Пекине провели зиму, готовясь к следующему полевому сезону. Русский ботаник И.Козлов описывал баргинский гербарий, собранный профессором Т.П.Гордеевым в Маньчжурии. Экспедиции удалось найти в монастыре Ганджур интересный манускрипт по местной Materia Medica, и Ю.Н.Рерих занимался его переводом в период камеральной работы в Пекине: «Во время нашей стоянки в Пекине мы собрали коллекцию растительных лекарственных средств в соответствии с тибетской фармакопеей, а также наиболее важные тибетские медицинские трактаты, которые будут отправлены в Министерство до нашего отъезда из Пекина. Также мы достали ценный рукописный список рецептов» [6, с. 283].
Из Пекина Ю.Н.Рерих отправляет в Соединенные Штаты богатейший научный материал. Как мы узнаем из его письма, им была составлена подробная карта Внутренней Монголии: «Один пакет с оригиналом карты Внутренней Монголии, составленной мною по последним съемкам. Масштаб карты 1:500 000, это самый большой масштаб для существующих карт Монголии. Я беру с собой фотокопию карты и буду отмечать на ней наш маршрут, а также характер почвы» [6, с. 284—285].
Тем временем из Кулу к Юрию Николаевичу приходит неутешительное известие, что результаты его многолетней работы над тибетско-санскритско-английским словарем оказались под угрозой. Лама Мингиюр, который помогал Ю.Н.Рериху в этой работе, присвоил себе часть имеющегося у него материала и, возможно, готовит его к изданию. Ученый, предполагая объем предстоящей работы, довольно спокойно отвечает на эти известия: «Казус со словарем немного неожидан. Конечно, многого он один сделать не сможет» [6, с. 286—287]. Создание словаря впоследствии заняло практически все оставшиеся Ю.Н.Рериху тридцать лет до его безвременного ухода.
В конце 1935 г., когда экспедиция была завершена, Юрий Николаевич сообщит американской сотруднице Рерихов З.Г. Лихтман: «Приходится писать ботанический отчет, а Вы знаете, что это вне моей области!» [6, с. 322]. Тем не менее этот отчет был написан настолько профессионально, что удовлетворил Министерство земледелия.
Но еще более интересен тот факт, что Ю.Н.Рерих вполне профессионально ведет переписку на ботанические темы. Так, в письме Э.Мериллу, директору Нью-Йоркского ботанического сада, читаем: «Наш единственный образец, к сожалению, находится не в лучшем состоянии. Его листья разделены только в направлении верхушки, хотя хохолок выглядит схожим с тем фрагментом, который Вы приложили. Наше растение выглядит как двух- или трехлетнее, сходное с gossipiphora в общих чертах, но, похоже, оно взято из таких мест, куда не доходят муссоны. К сожалению, по нашему образцу нет никаких полевых данных, и я могу судить только по общим характеристикам. Мы примем во внимание любую информацию по этому номеру (№ 2691), которой Вы располагаете» [6, с. 279]. И далее следует подробное описание подвидов еще одного вида растений: Saussera. К научному описанию Saussera gossypiphoras добавляется: «Также заслуживает упоминания факт, что я лично встречал йогов (святых), которые указали на более мелкие растения как на священные. Это весьма любопытно, так как обозначение «sacra» было, по-видимому, дано вслед за народной традицией» [6, с. 280].
По окончании экспедиции во Внутренней Монголии снова были отправлены посылки в Штаты, в которых содержались результаты прошедшего полевого сезона. В письме к Э.Брессману Ю.Н.Рерих сообщает: «Посылка состоит из четырех больших ящиков (два ящика с семенами и два — с экземплярами гербария и образцами почв). <...> Отдельным пакетом я посылаю перечень растений, собранных доктором Козловым, из Тяньцзинского Музея в Чахаре. Я получил информацию из Харбина о том, что наш сотрудник в Северной Маньчжурии собрал значительный запас семян Agropyron pseudo-agropyron, которые отправят прямо из Харбина. По возвращении в Индию я продолжу подготовку подробного научного доклада о наших исследованиях в Восточной и Внутренней Монголии и уже сейчас приступил к работе по составлению карты различных растительных зон Внутренней Монголии. Эта карта будет основываться на совершенно новом материале, собранном в ходе настоящей экспедиции. Фотоотпечатки будут отправлены вместе с докладом» [6, с. 305].
И хотя упомянутые карты были сделаны с большой степенью генерализации и не представляли собой подробные геоботанические карты, сам факт о подобных занятиях лингвиста и историка-этнографа — еще одно свидетельство универсальности научного гения Ю.Н.Рериха.
Следует отметить, что даже собственно упаковка и отправка семян и других материалов производилась под непосредственным руководством Ю.Н.Рериха, о чем свидетельствует следующий документ: «Дипломатическая миссия Соединенных Штатов Америки. Пекин, 14 марта 1935 г. Получено от д-ра Юрия Рериха 4 (четыре) коробки, адресованные «Отдел растениеводства, Министерство земледелия, д-ру Э.Н.Брессману», содержащие по описи семена и ботанические образцы, фотонегативы, негативы карты Внутренней Монголии, тибетско-китайский список Materia Medica, тибетские медицинские тексты и оригинал карты Внутренней Монголии, для отправки получателю по почте. Пауль В. Мейер, Второй Секретарь Миссии» [15, л. 7].
В Кулу, по возвращении из Маньчжурской экспедиции, была продолжена камеральная работа по обработке собранных материалов. Ю.Н.Рерих сообщает в отдел растениеводства Ф.Ричи:

«В настоящее время наша работа здесь состоит в следующем:
1) каталогизация коллекции семян и образцов;
2) составление отчета об исследованиях;
3) подготовка карт, сопровождающих отчет» [6, с. 314].

Заключительный отчет был завершен и отправлен в министерство 27 января 1936 года.
Но на этом история с экспедицией не закончилась. В 1936 году клеветники в Америке пытались дезавуировать научные результаты экспедиции. Министерство отмалчивалось или давало невразумительные ответы на подобные заявления прессы. Более того, самим министерством были предприняты попытки принизить результаты экспедиции. Поэтому Ю.Н.Рерих вынужден вновь перечислять:

«За период нашей полевой работы на Дальнем Востоке в Министерство были высланы следующие материалы:
1. Систематический гербарий, собранный в Барге и горах Хингана.
2. Гербарий засухоустойчивых и кормовых растений из Барги и Хингана.
3. Гербарий лекарственных растений из Северной Маньчжурии.
4. Коллекция (83 образца) медицинских препаратов из Северной Маньчжурии. Эта коллекция сопровождалась подробным описанием применения различных входящих в нее средств.
5. Коллекция тибетских медицинских препаратов согласно «rGyud- b ɀ i », классическому труду по тибетской медицине.
6. Коллекция тибетских текстов по медицине и медицинских атласов.
7. Полная карта региона Внутренней Монголии в 4 листах. Оригинал этой карты показывал Вам д-р Брессман, так что Вы можете это удостоверить, если необходимо. Я сохраняю фотостатные копии этой карты.
8. 49 упаковок с семенами из Барги и Хинганского региона.
9. 436 упаковок с семенами из Внутренней Монголии и Спити
(Юго-Западные Гималаи), которые были собраны в полевой сезон 1935г.
10. Систематический гербарий из 1169 образцов, собранный во Внутренней Монголии.
12. [16] Карта растительности региона Внутренней Монголии на двух листах. Это первая такого рода карта, когда-либо составленная. Прежде чем отправить оригиналы карт в Министерство, мы сделали их фотографии.
13. Систематический гербарий, собранный в Спити (Юго-Западные Гималаи), 192 образца.
14. Полный фотоотчет с аннотациями.
15. Отчет об исследованиях в Барге и Внутренней Монголии. Полная копия этого отчета выслана Вам для Вашего сведения» [4, с. 24].

Деловая переписка с Министерством земледелия — особая статья деятельности Юрия Николаевича в Маньчжурской экспедиции, потребовавшая от него максимум терпения и аккуратности. Опубликованные документы свидетельствуют о его совершенном владении искусством деловой переписки.
Возьмем, к примеру, довольно объемистую переписку по финансовым вопросам. Из США в Маньчжурию и Внутреннюю Монголию высылались «Отчеты о предварительной проверке расхождений», где ревизоры министерства признавали некоторые расходы экспедиции недействительными, в том числе и такие, как приобретение палаток. Так, Э.Брессман, научный советник отдела растениеводства, пишет Юрию Николаевичу: «Вы можете приготовить и представить новые оправдательные документы (ваучеры), покрывающие частично или полностью 510.27 $, не подтвержденные главным ревизором. К примеру, я отметил в «Отчете о предварительной проверке расхождений», покрывающем оправдательный документ (ваучер) от Бюро №15830, что есть дополнительный оправдательный документ №7, от 28 октября 1934, на различные предметы, включающие две палатки. Если эти палатки были необходимы для успешной деятельности экспедиции, и/или для защиты дорогостоящего государственного имущества, и/или использованы более чем одним человеком и, следовательно, это не личные расходы, я придерживаюсь мнения, что эти вещи могут быть должным образом вновь представлены вместе с отчетом, дающим четкие обоснования и причины, по которым снаряжение было приобретено. Полагаю, что любые другие подобные вещи могут быть правильно вновь представлены в качестве неличных, но необходимых для должного проведения экспедиции» [15, л. 4].

«Хотел бы привлечь Ваше внимание, в частности, к следующим пунктам и особенно хотел бы, чтобы Вы знали, что мы запрашиваем список статей затрат, произведенных г-ном Китагава (25 мая); расписки, полученные от охраны (21 августа); что мы пытаемся получить расписку от Пенсильванской Железнодорожной Компании (22 апреля); и что необходимы копии телеграмм (15—30 ноября)» [15, л. 15].

Как следует из писем Брессмана, жалование иногда задерживалось на месяц [15, л. 17], порой было довольно сложно найти следы пропавших денежных переводов [15, л. 29], и со всеми эти ми проблемами должен был разбираться Юрий Николаевич. Приведу в пример одно письмо, довольно ярко характеризующее складывающиеся ситуации:

«Дорогой д-р Брессман.
Высылаю платежные свидетельства вместе с отчетами за период с 18 апреля по 30 ноября 1934 г. Мы не сможем предоставить подробный список предметов, приобретенных г-ном Китагава, который в настоящее время находится в Японии. Я припоминаю, что он приобрел чемодан и кое-какую одежду, которая, по его словам, была необходима. Оригинал квитанции за месячную зарплату, подписанный вторым охранником, был приложен к оригиналу платежных свидетельств. Обеспечить еще одну квитанцию и подпись будет невозможно, поскольку, согласно информации, полученной перед нашим отбытием из Маньчжурии, этот человек был убит в бою возле Мулинских угольных шахт, где он служил охранником (Мулинские угольные шахты расположены на восточной ветви Китайско-Восточной железной дороги). Что касается квитанции от «Pennsylvania Railroad Со», я должен сообщить, что единственная имеющаяся у меня квитанция должна быть предъявлена для получения багажа по прибытии в Сиэттл. Надеюсь, что от компании можно будет получить копию. Будет невозможно предоставить копии телеграмм, посланных между 15 и 30 ноября, так как все копии в настоящее время находятся в Пекине, где они были оставлены в целях безопасности» [6, с. 292—293].

Уже после завершения экспедиции Ю.Н.Рериху приходилось вновь списываться с участниками экспедиции и различными компаниями, чтобы получить дубликаты некоторых оправдательных документов, по тем или иным причинам не принятых Министерством земледелия США.
Следует напомнить, что большая часть этой переписки, относящаяся к лету 1935 года, происходила в сложнейших политических условиях. Планы Токио на создание монгольской Менгу-го, наподобие Маньчжоу-го, не оправдывали себя. Япония начала действовать через нанкинские власти. Под ее давлением летом 1935 года из Чахара, где в тот момент и находилась экспедиция, была эвакуирована китайская армия, и только в районе Калгана была оставлена одна из дивизий [17, с. 33]. 27 июня того же года по секретному соглашению между Китаем и Японией провинция Чахар переходила в сферу влияния Японии [14, с. 30]. Тем не менее японцами готовилось и военное вторжение в эту провинцию.
За день до подписания указанного соглашения экспедиция переместилась на запад, в еще относительно спокойную провинцию Внутренней Монголии - Суйюань. По пути посетили монастыри Шара-Мурена и Батухалки. Основной лагерь разбили недалеко от новой столицы автономной Монголии - Байлинмяо (Батухалка).
Тем же летом 1935 года в Америке практически одновременно появились в печати клеветнические статьи американского журналиста Пауэла об экспедиции и было совершено предательство американскими сотрудниками Рерихов, поставившее под угрозу не только работу экспедиции, но и жизни ее участников. Г.Уоллес, министр земледелия США, присоединившийся к фактически ограбившему Рерихов «трио» — супругам Хорш и Э.Лихтман, нервничал, посылал во Внутреннюю Монголию одну телеграмму за другой. За август месяц он несколько раз менял планы в отношении экспедиции, то предлагая переместиться на юг, то определяя ей дальнейшую работу в Гималаях, то отсылая в Синин.
Когда экспедиции было указано спешно переместиться в Синин, Ю.Н.Рерих отправляет в Министерство земледелия лаконичную телеграмму, чтобы убедить Уоллеса в неправильности принятого им решения:

«24 числа сего месяца утром мы отослали следующую радиограмму через Американское дипломатическое представительство с просьбой переслать ее в Вашингтон: «Надеемся, наша радиограмма от девятнадцатого получена. Посланные рекомендации по поводу Синина не могут быть осуществлены до конца сентября из-за плохих дорог, наводнений и необходимости достать дополнительный грузовик для бензина. Также необходимо новое разрешение властей. Обширные коллекции семян и гербарии нужно привезти для отправки в Пекин лично. Большая часть сезона сбора семян будет потеряна во время перемещения в Кукунор, где сезон сбора заканчивается к концу сентября из-за высоты. Сбор местных семян продолжается беспрепятственно, с хорошими результатами. Он может завершиться к середине сентября и продолжен, как указано в письме Министерства от 9 июля. Пожалуйста, посоветуйте. Рерих» [15, л. 41-42].

Объяснение было принято во внимание, и экспедиция избежала реального риска погибнуть от рук хунхузов, чьи банды орудовали в этом районе.
Опасаясь разоблачений, Г.Уоллес именно на имя Ю.Рериха направил телеграмму: «Устав Министерства запрещает публикацию без предварительного рассмотрения любой информации или комментариев, исходящих из экспедиции, финансируемой Министерством. Служащие Министерства не должны делать заявлений, отражающих политическую ситуацию в других государствах. Г.Э.Уоллес» [15, л. 40]. Ему вторит глава отдела растениеводства Ф.Ричи: «Мы просим, чтобы о недавней экспедиции не распространялось никаких публичных сведений. Недопустимо цитирование корреспонденции, равно как и иные нарушения установлений Министерства, касающихся гласности. Ф.Д.Ричи » [3, с. 14].
После перемены Г.Уоллеса по отношению к Рерихам Министерство сельского хозяйства стало вести деловую переписку с подвохом, что было вполне понятно и соответствовало желанию Министра дискредитировать Н.К. Рериха. В своем письме З.Г.Лихтман Юрий Николаевич замечает по этому поводу: «Беспокоит меня Министерство. Семена и сборы из Внутренней] Монголии (4 ящика) ими получены, но мы до сих пор не имели от них извещения. Не знаем, что это значит, и потому нужна большая осторожность. Ведь по настоящим временам все возможно» [5, с. 331]. Принимая необходимые контрмеры, он пишет Ф.Ричи: «Мы сохраняем квитанции на почтовые отправления и телеграммы, посланные в Министерство между ноябрем 1935 и январем 1936 года, на случай, если они понадобятся для претензий к почте. Как только Вы получите все письма, Вам будут высланы и все квитанции» [4, с. 5].
Немало времени ушло у Юрия Николаевича на переписку по поводу сдачи оружия экспедиции, продажи оборудования и возвращения денег в министерство. Отчет исследовательской группы о продаже оборудования был получен Юрием Николаевичем из Китая только в августе, хотя обещан был еще в феврале. Часть оборудования осталась непроданной. В результате лишь в конце 1936 года. Ю.Н.Рерих пишет подробнейший отчет о продаже оборудования или иной его судьбе, в котором перечисляются все мелочи — лопаты и табуретки, рамы для гербариев, колышки для палаток.
Необходимо отметить еще одно направление деятельности Ю.Н.Рериха в Маньчжурской экспедиции. Юрий Николаевич принимал непосредственное участие в разработке планов кооперативного строительства во Внутренней Монголии, обозначаемых в переписке Н.К.Рериха как «Канзас» или «дело Канзаса». За этими условными обозначениями стояла, выражаясь современным языком, коммерческая тайна упоминавшегося кооператива, фонда сколаршипов, предполагаемого на земле Внутренней Монголии. Так же обозначалась в переписке Рерихов собственно Внутренняя Монголия.
Дипломатические контакты с местными властями, в частности с одним из лидеров Внутренней Монголии князем Деваном, требовали безукоризненной четкости переводов и знания восточной психологии. Деван не был похож на тибетских чиновников из Нагчу задержавших на несколько месяцев караван Центрально-Азиатской экспедиции на плато Чантанг. Это был ловкий политик, умевший в битве гигантов отстоять независимость своей земли. Переговоры с ним обнадеживали, и впереди были надежды на культурное строительство в пустынях Азии, которому придавалось большое значение в обновлении мира и которое, к сожалению, безвременно кануло в Лету из-за предательства Хоршей.
После того как вследствие предательства Хоршей все возможности этого строительства были пресечены, Юрий Николаевич пишет З.Г.Лихтман: «Итак, вопреки времени и пространству, и всем географическим условиям и другим соображениям и формальностям, кто-то нам предлагает «перелететь» в Синин, через горы и пески. К сожалению, как увидите из письма, это вне человеческих возможностей, а собирать семена астрально вряд ли возможно. Видимо, у кого-то «развинтились гайки», как говорят казаки, и нас начинают кидать по всему необъятному пространству Средней Азии. Здесь же работа продолжается успешно, и так как семенной сезон заканчивается в конце сентября, то и собираемся к этому времени окончить наши ботанические работы. Слышу положительное по делу К[анзаса], но не могу действовать по известным Вам обстоятельствам. Двери были открыты, возможности были, но не сумели войти. Ведь делать-то нужно руками человеческими. Когда же замечается во всем полное отсутствие «backbone», тогда и поток направляется по другому руслу. Потому советую полное спокойствие. Если кто не хочет продолжать плыть в лодке, пусть прыгает. Дело его личное. Поразительна перемена некоторых. На словах было одно, а на сердце, видимо, другое, и это другое наконец вырвалось наружу. Здесь многие писаки начинают осознавать всю ерунду написанного ими же. Поздновато. Думается мне, что оба ботан[ика] приложили и, быть может, и продолжают прилагать свою «благородную»руку» [4, с. 300—301].
Так вследствие непомерного честолюбия и алчности тех, кто разрушил все возможности культурного строительства и сотрудничества, этот проект остался невоплощенной мечтой.
Маньчжурская экспедиция стала одним из ключевых пунктов биографии Ю.Н.Рериха. Позади были опасности Центрально-Азиатской экспедиции, на маршрут которой Юрий Николаевич вышел девятнадцатилетним юношей. Позади было создание Института гималайских исследований «Урусвати», где он проявил себя как талантливый организатор в области науки. Все это подготовило старшего сына Рерихов к тяжелейшим испытаниям 1934—1935 годов, когда приходилось работать, исследовать и созидать в условиях, изначально препятствующих любой деятельности.
Воин и ученый, Юрий Николаевич в течение этих двух лет, проведенных в степях и пустынях Маньчжурии и Внутренней Монголии, вел изнурительную для любого здравомыслящего человека борьбу с чиновничьим произволом и клеветой, эта борьба брала много сил, но ни на день не прекращалась исследовательская работа. С восточных языков переводились манускрипты о лекарственных растениях и традиционной медицине, писались многостраничные научные (ботанические!) отчеты, в которых востоковед выказывал себя как квалифицированный геоботаник. Это свидетельствует об уникальных качествах личности — любое дело, за которое брался Юрий Николаевич, он выполнял блестяще.
Многочасовые визиты к местным князьям, помощь Николаю Константиновичу в ведении переговоров — и в этом Юрий Николаевич был безукоризнен. А было ему тогда тридцать три года — не так много, если мерить привычными мерками.
Юрий Николаевич с честью вышел изо всех испытаний этой экспедиции, за которой тянулся долгий шлейф переписки с Министерством земледелия США и с проживавшей в Китае семьей Седербомов относительно продажи оборудования экспедиции. После двухлетнего перерыва он вернулся к работе над тибетско-санскритско-английским словарем и к другим исследованиям.
Опыт, приобретенный в непростых взаимоотношениях с американскими чиновниками, позднее пригодится ему в еще более сложных условиях — когда спустя почти тридцать лет ценой невероятных усилий он сможет возвратить Родине наследие и имя своего великого отца. Для этого ему понадобятся не только настойчивость, терпение и дипломатическое искусство, которыми он в совершенстве овладел еще на маршруте Маньчжурской экспедиции, но также непререкаемый международный авторитет, приобретенный за годы неустанного труда уже после пройденных им эпохальных экспедиций.

Литература

1. См.: Беликов П.Ф. Последняя научно-исследовательская экспедиция Н.К.Рериха // Рериховские чтения. 1976 г. Новосибирск, 1976.
2. См.: Росов В.А . Николай Рерих: Вестник Звенигорода. СПб., 2002.
3. Меморандум Министерства сельского хозяйства США о составе и целях экспедиции. ОР МЦР. Врем. № 96.
4. Рерих Ю.Н . Письма. В 2 т. Т. 2. М.: МЦР, 2002.
5. Райерсон Н.А . Письмо Х.Макмиллану от 24.04.34. ОР МЦР. Врем. № 96.
6. Рерих Ю.Н. Письма. В 2 т. Т. 1. М.: МЦР, 2002.
7. Макмиллан Х. Письмо К.А.Райерсону от 1.07.34. ОР МЦР. Врем. № 96.
8. Макмиллан X. Письмо К.А.Райерсону от 24.06.34. ОР МЦР. Врем. № 96.
9. Филлипс В. Письмо Г.Уоллесу от 30.06.34. ОР МЦР. Врем. № 96.
10. Фраза взята из официального письма Г.Уоллеса Н.К.Рериху от 16.03.1934 о приглашении его на должность руководителя экспедиции. ОР МЦР № 9572.
11. Райерсон К.А. Письмо генеральному консулу США в Японии от 5.05.34. ОР МЦР. Врем. № 96.
12. Филлипс В . Письмо в американское посольство в Токио от 1.06.34. ОР МЦР. Врем. № 96.
13. Письмо от 1 октября 1934 г., не вошедшее в сборник писем Ю.Н.Рериха. Рерих Н.К., Рерих Ю.Н. Письма в Министерство сельского хозяйства США. ОР МЦР. №10529.
14. См.: Жалсабон В.Д. Японская агрессия против Китая и автономистское движение во Внутренней Монголии // Вестник Московского Университета. 1972. № 2.
15. Министерство с/х США. Письма Н.К и Ю.Н. Рерихам. ОР МЦР. № 10479.
16. Так в тексте, § 11 отсутствует.
17. См.: Бенефельд А.С. Внутренняя Монголия до японской оккупации. Краткий исторический очерк. Вып. 1 // Внутренняя Монголия. Чита, 1944. № 4.