8 “...СО СТАРЫМ СОЗНАНИЕМ НЕ ВОЙТИ В НОВЫЙ МИР”

Свет стоит над Родиной. Людские чаяния и ожидания
расходятся с решениями космическими.

Письмо Елены Рерих от б сентября 1948 г.

Россия — творческая задача, поставленная перед
всечеловечеством, ценность, обогащающая мировую
жизнь. Человечество и мир ждут луча света от России,
ее слова, неповторимого дела. Всечеловечество имеет
великую нужду в России.

Н.А.Бердяев

К 70-м годам XX века социалистическая система начала давать сбои. Если в предыдущие годы она поскрипывала, иногда прокручиваясь на холостых оборотах, то теперь все ясней становилась ее неспособность решать самые простые вопросы, связанные с культурной, социальной и экономической жизнью страны. Когда-то отлаженный с помощью насилия и принуждения механизм постепенно ржавел, терял былую динамичность и замедлял ход. Объявление в стране эпохи “развитого социализма”, основным лозунгом которой стала загадочная фраза “экономика должна быть экономной”, свидетельствовало о неспособности правящей элиты сохранить пришедшее в ветхость государство. Начался скрытый развал, сопровождавшийся моральной деградацией этой элиты и ее окружения. Позже, когда наступит перестройка, это время назовут “застоем” и скроют по стародавней привычке правду о происходившем в стране, в государстве и правящей партии. Происходили же там непростые, а подчас и страшные дела. Ложь, ставшая к этому времени образом мышления правящей верхушки, была уже не в состоянии скрыть от народа эти дела. То, что никакого “застоя” не было, а шел по всей России подземный гул рушащейся, ставшей глубоко антинародной системы, было ясно далеко не всем. Магия старой идеологии продолжала еще действовать на сознание миллионов. Нерушимо стояли древние стены Кремля, неизменно сверкали на его башнях рубиновые звезды — символ мощи и вечности социалистического государства. И очень немногим было ведомо, что творилось за этими стенами…
Законы, нравственные и правовые, по которым жило это государство, никогда не соответствовали ни духу, ни национальному характеру его граждан. Энергетика, заложенная самопожертвованием руководителей социальной революции и теми, кто следовал за ними, беззаветно веря в народное счастье и светлое будущее, с годами ослабевала, а затем полностью иссякла. Механизмы государства, основанные на ложных социальных идеях, устаревших и непригодных для России, лишились “горючего”.
Разворовывание и растаскивание государственной собственности началось еще при генсеке Леониде Ильиче Брежневе, личности, которая если и не войдет в историю, то останется надолго в памяти современников. Именно при нем стала складываться та “теневая экономика”, в создании которой участвовали уголовники и номенклатура, использовавшая власть в собственных интересах. “Теневики” постепенно становились реальными хозяевами страны. Это они совершали многомиллионные хищения государственных денег, растаскивали огромные ценности под “неусыпным оком” правоохранительных органов. Генсек и его непосредственное окружение тоже занимались такой же деятельностью, но придавали ей законный характер, включая ее в число “заслуженных” ими “привилегий”. Позже развал из тайного стал явным, повергнув миллионы россиян в состояние шока и потрясения. На их глазах распалась огромная и мощная держава, “дружбы народов надежный оплот”. Объективная энергетика Космоса разрушила нежизнеспособную, противоречащую его законам систему. Поиски виновных случившегося являются бесплодными и ирреальными. С таким же успехом можно обвинить в сходе лавины человека, оказавшегося в этот момент в ее зоне.
Грядущая гибель Союза была уже заложена в его основание с первых же дней его существования. Ложная концепция национальности и национальной культуры, а также пресловутого интернационализма с самого начала повела вновь созданное государство в тупик.
Позвольте мне привести три высказывания, определяющие суть национальности или нации. Два из них принадлежат И.В.Сталину, считавшемуся главным авторитетом в области национальных отношений. Третье — русскому философу Н.А.Бердяеву, представлявшему новое планетарное мышление.
“Нация, — писал первый, — есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры”1. И еще: “Нация является не просто исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации”2.
“Ни раса, ни территория, ни язык, ни религия, — писал второй, — не являются признаками, определяющими национальность, хотя все они играют ту или иную роль в ее определении. Национальность — сложное историческое образование, она формируется в результате кровного смешения рас и племен, многих перераспределений земель, с которыми она связывает свою судьбу, и духовно-культурного процесса, созидающего ее неповторимый духовный лик. И в результате всех исторических и психологических исследований остается неразложимый и неуловимый остаток, в котором и заключена вся тайна национальной индивидуальности. Национальность — таинственна, мистична, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие. Нужно быть в национальности, участвовать в ее творческом жизненном процессе, чтобы до конца знать ее тайну. Тайна национальности хранится за всей зыбкостью исторических стихий, за всеми переменами судьбы, за всеми движениями, разрушающими прошлое и создающими небывшее. Душа Франции средневековья и Франции XX века — одна и та же национальная душа, хотя в истории изменилось все до неузнаваемости”3.
В процитированных мною фрагментах представлены две противоположные точки зрения — “плоская” и объемная, одномерная и многомерная. В словах автора “плоской” точки зрения слышится скрежет металла, “на века” созданной конструкции, закрытой и категоричной.
В высказывании же Н.А.Бердяева ощущается полет незаурядной творческой мысли, глубина и убежденность в присутствии нездешних сил, участвующих в делах земной жизни, с ее таинственной, но предопределенной космичностью. Проникая в процесс формирования национальности, русский философ интуитивно ощущает ту энергетику, которая двигает этот процесс, и метко определяет ее как “национальную душу”, на которой и держится такое явление, как национальность. Сама же душа формируется в энергетическом поле национальной духовной Культуры, которая и есть основная эволюционная опора любой национальности. Национальная душа является, как и душа человека, вечной и непреходящей. Она находится в пространстве той внутренней, скрытой от постороннего взгляда таинственной жизни, где национальный Дух вершит свое бесконечное творчество, предопределяющее судьбу, развитие и лик этой национальности.
В истории любой национальности время от времени возникают обстоятельства, когда насилие и принуждение подрезают крылья этой душе. И тогда она, защищая себя и свой народ, выбрасывает холодные струи национализма всякого пошиба, нередко очень агрессивного, в зависимости от сложившейся к этому моменту исторической обстановки.
Определяя нацию как социально-экономическую категорию капиталистического общества, Сталин так и не смог объяснить разницу между нацией и национальностью, как и не могли понять эту разницу те советские ученые, которые занимались национальным вопросом, строго следуя в канале традиций, установленных вождем. Это отсутствие разницы между одним и другим понятиями свидетельствует о подмене широкого и сложного понятия национальности, энергетическую основу которой составляла национальная духовная Культура, категорией искусственной и надуманной, так называемой нацией. Поэтому возникли такие определения, как буржуазная нация, социалистическая нация и т.д.
Марксист Сталин, догматик и ортодокс, естественно, не подозревал о существовании какой-то нематериальной национальной души и, конечно же, не брал ее в расчет, как и душу самого человека.
Но кроме нации и национальности существовал еще интернационализм, понятие, введенное в социальный и научный обиход приверженцами доктрины К.Маркса.
На грани двух веков, XIX и XX, на планете происходили интересные и таинственные явления, объяснить которые с точки зрения марксистского материализма не представлялось возможным. Для этого надо было вникнуть в концепцию нового мышления. Информационно-энергетические процессы Космической эволюции на планете Земля в это время усилились, и мысли и идеи этой эволюции, как говорят, носились в воздухе. Личности с развитой интуицией принимали их и закладывали в фундамент нового мышления. Менее развитые тоже что-то “слышали”, но до них доходило как бы энергетическое “эхо” эволюции, которое они по наивности своей принимали за собственные мысли. Таким “эхом” идей эволюции явился интернационализм, ставший искаженным отзвуком эволюционной идеи о едином человечестве в отдаленном будущем. “Эхо” как бы заглушило голос самой эволюции, начало жить самостоятельной жизнью, обретя смысл противоположный тому, о чем звучала космическая эволюция. Мечтая о мировой революции, которая соединит пролетариев всех стран, большевики выдвинули интернационализм в качестве главного инструмента в этой мифологической игре. Марксистская концепция интернационализма имела ярко выраженный классовый характер, и другой она быть не могла.
“Национальное единство, — писал Бердяев, — глубже единства классов, партий и всех других преходящих исторических образований в жизни народов. Каждый народ борется за свою культуру и за высшую жизнь в атмосфере национальной круговой поруки. И великий самообман — желать творить помимо национальности”4.
Интернационализм в практике тоталитарного государства противопоставлялся национальной культуре, был средством ее подавления, а подчас и уничтожения. Со временем он стал козырной картой в политической игре, в которой с одной стороны участвовали высшие круги тоталитарной власти и сам диктатор, с другой же — невежественные лидеры национальных автономий, входивших в Россию. Они пытались все вместе “творить помимо национальности”.
И Учителя, и философы, такие, как Бердяев, отвергая абстрактный марксистский интернационализм, говорили о реальности всечеловечества, путь к которому лежал только через национальное. Отдельная личность, утверждали они, может понять человечество только через себя, через свою национальную Культуру. Культура, а не класс есть объединяющая сила. Класс же, ограниченная временная структура, имеет свои замкнутые границы и, как всякая закрытая система, направлена на разъединение. В Культуре нет противопоставления национального и общечеловеческого. “В национальном гении, — пишет Бердяев, — раскрывается всечеловеческое, через свое индивидуальное он проникает в универсальное”5.
Под знаменем утопического интернационализма в многонациональном Советском Союзе проводился кровавый эксперимент сотворения мифических социалистический наций, во имя которых разрушалась и уничтожалась национальная культура. Дух самого народа и его душа подвергались страшному насилию и принуждению. Сталин был главным идеологом и инициатором этого эксперимента. В республиках уничтожались лучшие национальные кадры. Любая приверженность к национальной Культуре считалась буржуазным национализмом, любая попытка развития национальной Культуры — отходом от классовых позиций. Несмотря на все старания, эксперимент провалился. Социалистические нации остались существовать только на бумаге да в трудах придворных историков и писателей. Сам же интернационализм постепенно заменялся принудительной русификацией. В национальных районах и республиках стали забывать свой родной язык, свою культуру. Где-то в подполье начала складываться оппозиция подобной национальной политике.
Искусственный “скрепляющий” раствор, в основе которого лежали принуждение и насилие, к концу восьмидесятых годов уже подходил к концу. И поэтому нет ничего удивительного в том, что с крушением тоталитарного государства, его идеологии и механизмов, распался за очень короткий срок и СССР. Но распался не для новой национальной жизни, а для чего-то совсем другого. Национальная номенклатура, та самая, которая, следуя указаниям “сверху”, проводила на местах все ту же антинациональную политику, воспользовалась общим недовольством и захватила власть. Этот захват был назван независимостью и привел к безответственному разрыву уже давно сложившихся экономических связей. “Новая жизнь” под руководством старой партийной и государственной номенклатуры сопровождалась огромными трудностями, сотканными из противоречий прошлого и настоящего. Тяжелое экономическое положение, социальная незащищенность, кровавые столкновения, продолжающееся разрушение национальной Культуры — вот далеко не полный перечень того, что принесла еще одна “новая жизнь” в независимые государства. Эта “новая” жизнь оказалась “оскалом старого”, как сказано в “Братстве”, одной из книг Живой Этики. Истинная новая жизнь приходит новым путем. На этом пути большими буквами будет написано: “Творчество национальных культур и типов жизни не терпит внешней, принудительной регламентации, оно не есть исполнение навязанного закона, оно свободно, в нем есть творческий произвол. Законнический, официальный, внешне навязанный национализм только стесняет национальное призвание и отрицает иррациональную тайну национального бытия”6.
Старая номенклатура, привыкшая к насилию и принуждению, скорее всего не заметит этих слов.
Ряд черт и “новшеств”, которые возникли в жизни “послеперестроечной” России, также могут быть отнесены к явлениям старого порядка, которые давно ждали своего выхода на поверхность. Начавшийся развал облегчил им путь наверх. Передел собственности, потрясенными свидетелями которого оказались миллионы россиян, пожалуй, можно отнести к одному из самых традиционных деяний большевиков. “Новым” можно назвать лишь своеобразие этого передела. Последний поражал своей открытостью и теми демагогическими лозунгами, которыми он прикрывался. Передел сопровождался изменением социально-экономического смысла самой собственности. Не имея никакой серьезной правовой базы, “передельщики” и “приватизаторы”, названные в народе “прихватизаторами”, объявили “новую” эпоху частной собственности. Движение собственности изменило свое направление. Если в 1917 году шел грабеж частных собственников в пользу пролетарского государства, то теперь грабили пролетарское государство и его народ в пользу собственников, невесть откуда взявшихся. Грабеж шел под руководством все той же номенклатуры, которая находилась у власти в старом социалистическом государстве. Ее не интересовало, откуда появились деньги у бывших “трудящихся, выкупавших эту собственность, движимую и недвижимую. Новые собственники создавали частные фирмы и компании, приобретали контрольные пакеты акций и основывали частную банковскую сеть. До сих пор официально остаются неизвестными источники так называемых “первоначальных накоплений”. Можно только предположить, что часть из них образовалась из государственных и партийных средств, которыми распоряжалась сама номенклатура, другая же часть была предоставлена “теневой экономикой”, сложившейся во времена “застоя” и носившей криминальный характер. Развал тоталитарного государства дал возможность этой “экономике” выползти на поверхность и “узаконить” наворованные деньги. Теперь “теневики” ничего не боялись и только время от времени “отмывали” свои капиталы, не рискуя быть разоблаченными или, как сейчас говорят, “засвеченными”.
Мирное сосуществование бывшей номенклатуры и так называемых криминальных структур, или их тесное взаимодействие, теперь уже не составляет тайны. Но можно спросить, откуда у номенклатуры и ей подобным появилась готовность принять такой резкий поворот в своей судьбе? Ведь десятилетиями в народе “воспитывали” бескорыстие, трудолюбие, самопожертвование Общему Делу, отрицание частной собственности и прочих пережитков капитализма. Вся идеология работала на это, все творчество официальной государственной культуры было наполнено этими благими мыслями. И вдруг такое... Дело же в том, что Дух человека, существование которого отрицали большевики, продолжал жить по своим законам. Но насилие, которому он подвергался, изменило и исказило его естественную направленность. И этот Дух стал походить на бледное растение, выросшее под тяжестью валуна и стелящееся по земле, поскольку валун не давал ему расти вверх. Помните, Учителя в “Общине” писали о том, что чувство собственности — категория духовная, не зависящая от того, владеет ли человек материальными ценностями или нет. Большевики отняли частную собственность не только у имущих классов, они лишили и трудящихся возможности когда-либо ее иметь. Социальная революция не изменила внутреннюю структуру тех, кто прошел через нее. В результате многие так и остались духовными собственниками. И чем больше они боролись на уровне внешнего материального мира с этой проклятой частной собственностью, тем глубже она внедрялась в их внутреннюю структуру, в их Дух. С годами это противоречие в человеке росло и развивалось, переходя в нетронутом виде к следующим поколениям. Духовная буржуазность, духовное собственничество были свойственны и коммунистам, и рабочим, и чиновникам, короче, всем тем, кто мечтал комфортно устроиться в жизни и для кого существовало только конечное и была закрыта Бесконечность.
В 1918 году Бердяев сказал пророческие слова: “Возможно даже, что буржуазность в России появится именно после коммунистической революции. Русский народ никогда не был буржуазным, он не имел буржуазных предрассудков и не поклонялся буржуазным добродетелям и нормам. Но опасность обуржуазивания очень сильна в Советской России. На энтузиазм коммунистической молодежи к социалистическому строительству пошла религиозная энергия русского народа. Если эта религиозная энергия иссякнет, то иссякнет и энтузиазм и появится шкурничество, вполне возможное при коммунизме”7. Один из крупнейших русских философов, он ясно видел движение человеческого Духа, в пределах конкретной исторической ситуации, те тенденции, которые это движение порождало. Духовное собственничество искало своего выхода, своего материального оформления. Никакой “валун”, никакое государственное принуждение уже не могло его сдержать. Сначала оно нашло свое выражение в подпольной “теневой экономике”, а затем, когда развалилось старое тоталитарное государство и его идеология, вырвалось наружу, подобно гною из вспоротого нарыва. И, ничем больше не сдерживаемый, этот гной залил страну откровенной алчностью, наглой наживой, открытым воровством, различного рода преступлениями во имя собственного обогащения. На этой энергетической волне и стал формироваться тот странный для России слой, который стали называть “новыми русскими”. Эти “новые” в действительности и по сути своей были настоящими старыми. Выбросив лозунги — “Вперед, к капитализму!” и “Забудем о коммунистическом прошлом”, — старая номенклатура, находящаяся у власти, вкупе с “новыми русскими” двинулась к капиталистическому “светлому будущему”. Очередное “светлое будущее” было названо реформами, в голубой дали которых замаячила еще одна “Новая Россия”. Навязывая “рыночные отношения”, суть которых пока никому не ясна, насильственно отчуждая государственную собственность в пользу частных собственников с сомнительной репутацией, грабя собственный народ, бездумно разбазаривая богатства страны и впуская в нее иностранный капитал, правящие круги используют те же методы насилия и принуждения, которыми строилось предыдущее “светлое будущее”. Одна утопическая идея сменила другую. На высокий трон главной ценности страны взошли богатство, нажива, обман, бескультурье и бросили ее народ в грязный омут морального разложения.
“...Народ, — замечает Бердяев,— опускается и погибает, когда материальное могущество превращается для него в кумира и целиком захватывает его дух”8.
Мы знаем, что Дух человека есть единственное мерило его внутренней свободы, которая, и только она, определяет его внешнюю свободу. Уровень внутренней свободы народа к моменту перестройки был невысок, у правящей номенклатуры — такой же, а иногда даже и ниже. Перестройка началась под нарастающий гул разваливавшейся старой системы. Было ясно, что с ней опоздали. “Перестроить” в этих условиях что-либо было уже нельзя. Расплывчатые идеи перестройки не имели опоры ни в социально-экономическом, ни в правовом пространстве, ни во внутренней структуре самого человека. Эти идеи как бы плыли в тумане политической жизни, временами исчезали, временами вновь призрачно возникали. 1991 год стал историческим не потому, что “победила демократия”, а потому, что распалось старое тоталитарное государство. И тогда же начался тот странный период в истории России, который длится до сих пор. Я бы назвала этот период временем иллюзий, старых и новых. Эти иллюзии мешают увидеть стране реальность, в которой она существует.
Когда мы говорим “распалось государство”, то имеем в виду разрушение системы. Однако система и государство не одно и то же. Само государство, даже утратившее определенную идеологическую систему, сразу никуда не исчезает. Это может произойти лишь во время революционного взрыва. В России такого взрыва в 80—90-е годы нашего столетия не наблюдалось. Саморазрушение государства как системы революцией назвать нельзя. Старые государственные структуры продолжают действовать. Ими продолжает управлять старая номенклатура. Эти обстоятельства определили и характер российской свободы конца XX века, которая не возникла в результате развития и роста Духа народа, не была завоевана в долгой сознательной борьбе определенных социальных сил. Она даже не была получена сверху царским манифестом, как это было в дореволюционной России. Свобода возникла, как по мановению волшебной палочки, из предутреннего тумана, скрывшего в тот августовский день 1991 года Белый дом и его защитников. Ее как бы выпустила из себя, с последним вздохом, саморазрушившаяся тоталитарная система. И на ней лежал явный отпечаток этого саморазрушения и умирания. Поэтому свобода была похожа не на гордую заокеанскую статую, а, скорее, на бомжа с терновым венцом на голове. Не соответствуя ни в коей степени ни внутренней свободе народа, ни его сознанию, эта пришелица из неведомых глубин стала прямо на глазах превращаться во вседозволенность и произвол. Спущенный сверху удивительно удачный афоризм — “Все, что не запрещено, можно” — усугубил ситуацию. Запрещать было уже некому. Старые, ортодоксальные “запретители” ушли, а с ними исчез и тот старый, сковывающий страх.
Эйфория вседозволенности охватила страну. В России начался тот “пир во время чумы”, который обычно устраивали, на костях своих бывших хозяев, чудом освободившиеся рабы. На этих пирах, или так называемых “праздниках жизни”, тон задавали “новые русские”, криминальное и номенклатурное прошлое которых несло убогий и сомнительный опыт подобных развлечений. С Запада, которому стали подражать новые хозяева, хлынул грязный поток массовой культуры. Похоть, бесстыдство, порнография, сомнительные спектакли с раздеванием, фильмы с насилием заполнили экраны телевизоров. Наглела и ширилась пропаганда богатства, материального достатка и животных радостей жизни. Национальная Культура России отступала, неся большие потери. Началось беспардонное и сознательное растление народа, усугубленное растущим его обнищанием и экономическим произволом. Отсутствие в стране настоящего общественного мнения развязало руки силам темным и безнравственным. Власть денег вскоре стала соперничать с властью политической. Вседозволенность, которая сменила еще слабую и неокрепшую свободу, привела к тому, что главное правило — свобода не только право, но и обязанность — было забыто, а может быть, многим и вовсе не было известно.
“Свобода, — сказано в Живой Этике, — есть украшение мудрости, но распущенность есть рога невежества”9. Пользуясь этой ситуацией, криминальные структуры вышли на поверхность, “узаконили” себя и стали подлинным “ферментом” для роста организованной и любой другой преступности. Именно криминальный мир взял на себя функцию принуждения, насилия и страха, которые еще совсем недавно принадлежали тоталитарному государству и являлись его монополией. Энергетика негативного, античеловеческого, бездуховного пошла вширь и вглубь, захватывая самые разные социальные круги. Преступники и не преступники оказались на одном и том же социальном уровне, в одной и той же категории социального авторитета и веса. Преступления стали привычным явлением в стране. В России начался процесс деградации и расчеловечивания, опасные тенденции которого давно формировались в глубине бездуховного и насильственного государства. Все это, в первую очередь, ударило по детям, по будущему поколению. Дети, брошенные матерями, дети, убежавшие из дома, дети, потерявшие родителей в губительных криминальных “разборках” и в национальных кровавых конфликтах, развязанных амбициозной и безответственной номенклатурой. Количество беспризорных и бездомных детей, брошенных в стихию и во власть криминального мира, значительно превышает количество сирот времен Великой Отечественной войны, пронесшейся по России огненным и смертоносным ураганом.
Свобода и демократия — явления, неразрывно связанные между собой, как связаны Дух и материя. Свобода — явление Духа, демократия — материя человеческого социального бытия. Если они начинают по каким-либо причинам существовать отдельно, то искажения, которые неизбежно при этом возникают в энергетическом пространстве их взаимодействия, неизбежно приводят к видоизменению одной и к гибели другой. “Но демократия, — писал Н.А.Бердяев, — должна быть одухотворена, связана с духовными ценностями и целями”10.
Считать, что наша теперешняя демократия носит такой характер, не приходится. В государстве, где подавление Духа являлось важнейшим из направлений в политике, демократия не может, как ей положено, действовать в духовном пространстве свободы, ибо последнее еще не сформировалось. Отсутствие такого пространства в стране, усугубленное недостаточным уровнем сознания ее населения, и привело к тому, что сама демократия оказалась такой же хилой и расплывчатой, как и свобода, ее породившая.
Демократию нельзя объявить президентским указом или постановлением правительства. Она должна естественным образом сформироваться в энергетическом пространстве духовного поля страны. Для этого необходимы усилия не одного поколения. Но если по каким-то причинам народ еще не осознал насущной необходимости таких действий, то сроки будут, естественно, отодвигаться... Этот сдвиг в любом земном или космическом процессе приводит к различным нежелательным результатам... Подобных результатов в истории нашей страны было немало. О них писал Н.К.Рерих в своих очерках, носящих пророческий, актуальный характер и для нас, теперешних. И поэтому на них следует обратить самое пристальное внимание. Из прошлого к нам доносятся мысли о Культуре, напоминая нам о том, что именно она есть основа нашей жизни, нашей эволюции и нашего будущего. “Попиратели Культуры, разве не попирают они свое собственное благосостояние? Даже слепые видят больше этих затемненных служителей тьмы”11.
В одном из очерков он цитирует фрагмент из Живой Этики.
“Срам стране, где учителя пребывают в бедности и нищете. Стыд тем, кто знает, что детей их учит бедствующий человек. Не только срам народу, который не заботится об учителях будущего поколения, но знак невежества. Можно ли поручать детей человеку удрученному? Можно ли забыть, какое излучение даст горе? Можно ли не знать, что дух подавленный не вызовет восторга? Можно ли считать учительство ничтожным занятием? Можно ли ждать от детей просветления духа, если школа будет местом принижения и обиды? <...> Так говорю, так повторяю, что народ, забыв учителя, забыл свое будущее. Не упустим часа, чтобы устремить мысль к радости будущего. Но позаботимся, чтобы учитель был самым ценным лицом среди установлений страны. Приходит время, когда дух должен быть образован и обрадован истинным познанием”12.
Рерих указывает на причины подобного состояния. Прежде всего это невежество, которое насаждалось у нас в тоталитарный период. Оно процветает и в нынешней “демократической” стране. Невежество “приветствует безграмотность, оно улыбается порнографии, оно восхищается всякой пошлостью и подлостью”13.
“Кто читал о последних годах Римской империи или Византии, тот с изумлением мог бы найти многие параллели. Среди них бросится в глаза необыкновенное устремление к цирку, к гладиаторам, к конским гонкам и ко всяким условным призам. Разве и теперь каждая деревня, а скоро каждая улица, не будет иметь свою королеву красоты, или свою замечательную руку или ногу, или свой особенный волос”14.
И наконец: “Как же не говорить, когда именно сейчас некоторые правительства пытаются обложить свободное искусство особыми налогами. И тем еще больше затруднить тернистый путь Красоты”15.
Но, несмотря ни на что, пространство человеческого Духа и мысли, с которых, так или иначе, снят идеологический пресс тоталитарного государства, начинает постепенно расширяться. Духовная революция выходит на поверхность. И это, пожалуй, на сегодняшний день самое важное. Можно сказать, что теперь перед нами стоит задача — помочь этой революции расправить крылья и донести до тех, кто это может принять, научно-культурные основы того нового мышления, которое сложилось в ее недрах. Но жизнь всегда сложна, и нередко самые простые и ясные истины в своей практической реализации натыкаются на неожиданные и непредвиденные препятствия.
Великий русский ученый В.И.Вернадский писал еще в 1928 году: “Трудно сказать, удастся ли им (большевикам. — Л.Ш.) долгое время, оставаясь живыми, стоять на базе научных достижений старого времени при той коренной ломке, какой подвергается научная картина Космоса”16.
Продержаться “им” действительно удалось сравнительно недолго. В 1991 году старая идеология, подорванная “ересью” последних лет, официально перестала существовать. Номенклатура и ее государственные структуры остались без “указующей и направляющей”. Идеи Духовной революции не нашли отклика ни в сердцах, ни в душах государственных чиновников, а проблемы русской духовной Культуры обошли их стороной.
Идеология православной церкви17 пришлась им больше по вкусу. Для этого были свои основания.
Несмотря на различные гонения и притеснения церкви в период тоталитарного режима, русский народ сохранял в своих духовных глубинах христианскую веру и приверженность Великому облику Христа и Его Учению. Именно эта гонимая, но негаснущая вера помогла многим пройти через те страдания и рабскую жизнь, на которую была обречена Россия. Номенклатуру привлекла массовость этой веры и ее широкое воздействие на души и умы верующих. В этом феномене заключалась определенная политическая перспектива.
Наряду с этим, от церкви, от ее строгих уставов и правил, от ее непримиримости к другим конфессиям, от ее претензии на окончательную истину веяло чем-то родным, понятным и тоталитарным. И опять захотелось кому-то поклоняться, следовать чьим-то советам и указаниям. Религиозность идеологии государства направила правящую номенклатуру напрямую к православной церкви. Держа в руках свечи и неумело крестясь, номенклатурщики стояли со смиренно-окаменевшими лицами на долгих церковных службах, посещали исправно церковные праздники и ходили за советами к патриарху Алексию II. Быстрое это “прозрение” и обращение к ценностям, ранее не признаваемым ими же самими, производили странное и удручающее впечатление.
Священнослужители, цепкие и умные, воспользовавшись этим неожиданным поворотом, потребовали вернуть церкви когда-то конфискованные у нее ценности. Стараясь добиться благосклонности православных, правящая элита стала их возвращать. Методы при этом опять были старые. Принуждение и категорические директивы. Привыкшие еще со времен тоталитаризма свободно распоряжаться любой собственностью (все, что на этой земле, принадлежит государству), высокие чиновники не задумывались о том, что значительное количество этих ценностей было спасено во время гонений усилиями работников культуры и бережно хранилось в музеях и галереях как национальное достояние. Если раньше церковные ценности гибли от рук варваров, выполнявших распоряжения тех же чиновников, то теперь принудительное и скоропалительное их возвращение церкви нанесло немалый ущерб национальному культурному достоянию. Не всегда грамотная реставрация старинных росписей, фресок, икон усугубила и без того тяжелую ситуацию.
Наивно полагая, что духовная Культура - это и есть церковь, что духовные ценности сосредоточены именно там, номенклатура, старая и новая, проявляет к российской Культуре еще большее небрежение, чем в тоталитарном государстве. Разрушаются культурные учреждения, мажутся грязью великие имена Пушкина, Толстого, Достоевского. Помещения, где были когда-то музеи, театры, музыкальные школы, отданы коммерческим структурам, приватизированы частными банками и фирмами. Культура и наука посажены на голодный бюджетный паек. Гибнут библиотеки, разрушаются театры, закрываются музеи. Никакие призывы о помощи, никакие разъяснения не дали результатов. Ситуация эта задела, и весьма существенно, одно из бесценных и важнейших культурных наследий России — наследие семьи Рерихов.
Известно, что вплоть до конца 80-х годов, буквально за два-три года до крушения идеологической системы партии, творческое наследие Рерихов находились на полулегальном положении, а их идеи, составлявшие основу нового планетарного мышления, были под запретом. За чтение подобной литературы исключали из партии, увольняли с работы, а тех, кто распространял эти идеи, отдавали под суд. Книги Живой Этики имели тот же нелегальный статус, что и произведения А.И. Солженицына, статьи А.Д. Сахарова, работы Лидии Чуковской и многие другие так называемые “диссидентские” книги. В идеологическом отделе ЦК КПСС был запущен механизм борьбы против “еретических” рериховских идей, которые по своей сути не совпадали с марксистской материалистической философией. Средства массовой информации разоблачали подобные идеи и в буквальном смысле слова предавали их “анафеме”. Вот только несколько цитат из множества публикаций, которые в 80-е годы наводнили страну. Государственная идеология давала очередной бой Духовной революции.
“Коммунизм не нуждается в том, чтобы его пропагандировали при помощи мифической Шамбалы”18.
“Агни Йога — учение опасное. Оно уводит от реальной жизни в мир иллюзий, заставляет отказаться от любого дела, даже стирки собственного белья. Люди, издающие и распространяющие учение Агни Йоги, — убежденные противники марксизма-ленинизма, деятельности КПСС в области формирования научного мировоззрения трудящихся”19.
“Формирование научного мировоззрения, борьба с проявлениями чуждой идеологии (философия Н.К.Рериха.— Л.Ш.) была и остается одной из центральных задач коммунистического воспитания”20.
“Письмо Махатм Советскому правительству и даже целая книга (“Община” — Л.Ш.), изданная от имени Махатм в Монголии, с изложением основ будущей религии, — это типичнейшие первичные документы новой религии, вроде скрижалей Моисея или Евангелий”21.
Каждый из процитированных выше авторов понимал прочитанное по-своему. Но всех их объединял один и тот же метод, который так долго с успехом практиковался в идеологической сфере КПСС. Найти в прочитанном, или, вернее, вырвать из прочитанного, строки или строку, которой можно было навязать свою интерпретацию и вступить в борьбу с созданным таким образом фантомом. Научную теорию можно было таким методом превратить в “идеалистическую”. Если соображения известного всем академика А.Д.Сахарова не подходили руководству партии, они превращали эти соображения в антинациональные и “предательские” и боролись с “предателем”. Подобных примеров можно привести множество. Этот “ряд волшебных изменений” помогал любому малограмотному и невежественному “борцу” лихо разделываться с самыми сложными проблемами, с самыми оригинальными мыслями, с самыми талантливыми личностями. За каждым из этих “воинов” стояла несокрушимая монополия на истину. С помощью такой монополии любой, принадлежавший к “воинству” идеологическому, мог одержать “победу” над любой реальной истиной. Если носитель такой истины не раскаивался, его подвергали тюремному заключению и ссылке.
Именно тогда же и возникло мнение о том, что философско-научная система Живой Этики, представлявшая новое планетарное мышление, есть религия, а ее последователи не кто иные, как новые религиозные фанатики. Начавшееся саморазрушение системы и последовавшая за этим ликвидация идеологического пресса в стране дали возможность расставить правильные акценты в оценке философского наследия Рерихов и привлечь к нему внимание тех, кто искал свой духовный путь. Форпосты Духовной революции укреплялись, а ее пространство росло.
По всей России создавались культурные и научные организации, в деятельности которых важнейшее место занимало изучение творческого наследия Рерихов и идей Живой Этики. Стала складываться пока еще немногочисленная группа представителей различных сфер знания, которые хорошо понимали, что идеи Живой Этики, реализуя себя через науку, являются важнейшим условием неизбежной трансформации последней. Новая система направляла внимание носителей науки на изучение тонких энергий, предлагала сделать науку более гибкой и непредвзятой, настаивала на ее обязательной нравственности и глубокой духовности.
В 1989 году, по инициативе Святослава Николаевича Рериха, младшего сына Н.К. и Е.И.Рерихов, возник Советский Фонд Рерихов, впоследствии переименованный в Международный Центр Рерихов. В 1990 году Рерих передал Центру последнему бесценное наследие своих родителей: художественное, философское, литературное. Начало культурной, научной и просветительской деятельности МЦР совпало со временем нового идеологического поиска старой номенклатуры, стоявшей у власти независимой России. Как уже было отмечено выше, поиск этот привел номенклатуру к церкви. В силу своей тоталитарности, роднившей церковь с развалившимся режимом, именно она и стала идеологическим преемником этого режима. К церкви, а не к какой-либо другой социально-культурной структуре перешла большевистская монополия на истину, специфические методы ее утверждения и, наконец, нетерпимость к свободной мысли, где бы она ни проявлялась. Иными словами, церковь оказалась в первых рядах противостоящих Духовной революции, пространство которой продолжало расти, захватывая самые разные слои Культуры.
Идеи Рерихов, идеи Живой Этики, связанные с новым мышлением, с новым космическим мироощущением, естественно, по праву преемства, попали под обстрел новоиспеченных российских идеологов. “Отцы церкви”, не утруждая себя особо, спокойно взяли из арсенала идеологического отдела ЦК не новую мысль о том, что Живая Этика — религия, а те, кто ей следуют, — члены религиозной секты. Приняв сей постулат за основу своих действии, Московский Патриархат и Священный синод в мае 1993 года делают заявление:
“...Мы не можем молчать и перед лицом активного антихристианского движения, включающего в себя теософию, антропософию, “Живую Этику” Рерихов и культы. Распространение “Агни Йоги” Рерихов в России, происходящее с поддержкой государственных лидеров и структур, вызывает нашу тревогу. Со всей ответственностью мы свидетельствуем: учение Рерихов — это религиозная секта, не только несовместимая с христианством, но и прямо ему враждебная”.
Церковные преемники идеологического отдела ЦК КПСС оказались активней и шустрей своих учителей. Слова “со всей ответственностью мы свидетельствуем”, которые, естественно, не могут быть приняты за доказательства, превзошли даже расхожие идеологические штампы их атеистических предшественников. Но этого иерархам православной церкви показалось мало. В конце 1994 года собравшийся в Москве Архиерейский собор вынес следующее определение:
“Возродилось язычество, астрология, теософские и спиритические общества, основанные некогда Еленой Блаватской, претендовавшей на обладание некоей “древней мудростью”, сокрытой от непосвященных, пропагандируется “Учение живой этики”, введенное в оборот семьей Рерихов и называемое также “Агни йогой” <...> Люди, разделяющие учения этих сект и движений, а тем более способствующие их распространению, отлучили себя от Православной Церкви.
Архиерейский Собор <...> не благословляет участие православных в мероприятиях, организуемых указанными в сем Определении группами”22.
Итак, после взвешивания данных групп “на предмет их корректности и адекватности”, благочестивым христианам запрещено присутствовать на мероприятиях в МЦР, где проводятся научные конференции, читаются курсы лекций по Живой Этике, издаются книги Н.К. и Е.И. Рерихов, полные глубоких мыслей и неожиданных открытий. Люди, приходящие в МЦР, принадлежат разным конфессиям. Они приходят в залы, на стенах которых висят картины великого художника, не отправлять культ или участвовать в богослужении. Они приходят за знаниями. Еще несколько лет тому назад подобные мероприятия запрещались идеологами тоталитарного государства, а теперь церковью, которая посягнула уже на регламентацию нашей светской жизни.
Вот брошюра, изданная церковью в Новосибирске: “Как защититься от злых духов”. Послушайте: “Нет ничего более страшного для демонов, чем Слово Божие, поэтому у верующих христиан не только должна быть дома Библия, но и душе полезно се читать каждый день, хотя бы понемногу — прежде всего книги Нового Завета. Литература же оккультного и языческого содержания — черная, белая и прочие магии, книги по теософии, антропософии, “Бхагават-гита”, “Агни йога”, “Детка” П.К.Иванова и прочее — все эти книги, как предметы притягивающие нечистых духов, должны быть уничтожены (обычно их сжигают). Квартиру же необходимо освятить”23.
Инквизиция и тоталитаризм начинаются с уничтожения книг. Во дворе одной из московских церквей уже жгли книги Рериха, и “действо” это показывали по телевизору.
Учение Живой Этики и рериховские идеи известны сейчас во всем мире, во многих странах есть общества Рерихов, издаются их книги. И ни одна церковь мира, будь то католическая, протестантская, лютеранская, баптистская или какая-либо иная, не додумалась до такого запрета и таких “действ”. Не додумались до этого и зарубежные средства массовой информации. В России же уважаемые газеты — “Труд”, “Независимая газета”, “Сегодня” — предоставляют страницы таким борцам с новым мышлением, как диакон Кураев. Демократическая пресса и борец с новым планетарным мышлением — одно с другим не вяжется. Будучи в прошлом студентом философского факультета МГУ, а затем аспирантом Института философии АН СССР, будущий диакон серьезно занимался проблемами марксистско-ленинской философии и ее методологией. Методы работы, усвоенные им в то время, навсегда наложили отпечаток на его деятельность и определенным образом выделяют его среди той церковной братии, которая возросла в лоне самой церкви. Двухсторонние связи диакона как бы усилили вдвойне его энергию в борьбе против “ереси” и неугодных ему направлений мысли. В этой борьбе он употребляет до боли знакомые методы, которые были отработаны идеологическими руководителями партии: агрессивность, ложь, клевету, подмену одного другим, критику без разумной аргументации, претензию на окончательную истину и, наконец, выходки, свидетельствующие о психологической неустойчивости и завышенной оценке собственной персоны.
Одна из главных его задач — доказать, что духовно-культурное рериховское движение есть “нелегальная религиозная секта”. “Религиозным рериховское движение, — аргументирует диакон, — является хотя бы потому, что выдает себя за синтез всех религий. При этом оно имеет и свой собственный культ, и свои оккультные таинства. Министерство образования России, столь любящее Рерихов, должно рекомендовать учителям не меньше трех раз в день призывать детей поклоняться идолам и, не понимая слов, образовать секту трясунов”24. Вряд ли надо кому-либо говорить о том, что диакон клевещет и лжет, занимаясь недостойным для него делом. Диакон нападает не только на Министерство образования, он пытается контролировать и руководить научными исследованиями Военного университета, который проявляет большой интерес и к идеям Космической эволюции человечества, и к самим Рерихам. Под все искажающим пером диакона это выглядит так: “Слухи о том, что военные не прочь создать оккультно-магическое оружие, ходили давно. Теперь тайное стало явным”. Полагаю, что даже сам диакон плохо себе представляет, что такое это “оккультно-магическое оружие”. В лице диакона новое научное мышление имеет последовательного противника, не останавливающегося ни перед чем. Непреходящий зуд строчить статьи-доносы на учения Востока, на философские идеи Живой Этики вызывает мысли о средневековой инквизиции, время которой, будем надеяться, уже прошло. Объемистая статья Кураева против Рерихов в “Новом мире” (№ 10, 1994) представляет собой недобросовестную комбинацию из ложных посылок, выхваченных из контекста цитат, произвольно трактуемых и сопровождаемых полуграмотными формулировками.
В этой же статье диакон договорился до предложения ввести церковную цензуру, проявив несомненную способность к генерации “оригинальных” мыслей. Мы только освободились (а может быть, и не совсем) от государственно-партийной цензуры, как нам предлагают еще одну. И то, что это делает диакон, лишний раз подтверждает сказанное выше о взаимодействии церкви с рухнувшей идеологией тоталитарного государства.
“При сегодняшней моде на религию, — пишет диакон, — не помешала бы толика церковной цензуры: книги, статьи, передачи, которые ставят своей сознательной целью положительное свидетельство о Православии, было бы полезно взвешивать на предмет их корректности и адекватности”25.
Кажется, мы уже это проходили. Взвешивали человеческие мысли и творчество на “предмет их корректности и адекватности”. В свое время взвешивала святая инквизиция, затем взвешивали нацисты и взвешивали идеологические цензоры нашей страны. Насаждали “корректность и адекватность” с помощью костров, тюрем, расстрелов и отлучения от жизни. Если церковь желает, по совету диакона, насаждать цензуру у себя, это ее сугубо внутреннее дело.
В одной из публикаций диакон Кураев хвастливо написал: “В церковной Москве нет, наверное, человека, который не знал бы, что полемика с рериховцами — моя постоянная тема”26. И далее он утверждает, что ведет ее не от себя, а от имени церкви. Я не собираюсь как-то оценивать это утверждение. Это дело самой церкви. Я уделила диакону столь пространное место в этой книге не потому, что считаю его кем-то выдающимся. А потому, что именно он, на данный момент, есть персонифицированное и концентрированное выражение борьбы церкви против свободы мысли, некий, я бы сказала, “символ”. И чем меньше будет у церкви таких “символов”, тем результативней будет ее истинная духовная работа, которая не должна соприкасаться ни с войнами, ни с борьбой, ни с “врагами веры православной”. Наша жизнь, индивидуальная и общественная, управляется объективными космическими законами. На смену старому приходит новое. И никакие “символы” не в силах остановить энергетические процессы, идущие в Космосе и на планете Земля. Их не смогли остановить даже те, в чьих руках была обширная власть. В истории человечества мы находим немало таких примеров.
Стремление уходящих сил сузить пространство идущей Духовной революции ни к чему не приведет. Энергетика, сформировавшаяся в стране помимо воли и желания этих сил, работает против них. И время различных инквизиций, надо полагать, прошло.
Отношение народа к своему прошлому есть мерило его зрелости, уровня его исторического сознания. То, что мы сейчас это прошлое оплевываем, занимаясь не спокойным тщательным его исследованием, а бесплодными поисками виновных и врагов, свидетельствует о том, что ничего в нашем мышлении и в нашем сознании пока не изменилось. И сама номенклатура, стоящая у власти, и послушно следующее за ней творческое и интеллектуальное сообщество делают сейчас то же, что делали большевики во время революции и после нее. Те с большевистской прямотой отреклись от того, что было в России до социальной революции, переписали историю заново, переписывали не однажды, пока все это не утратило свой первоначальный вид и не превратилось в идеологический миф. Большевиками, в том “историческом” труде, руководило чувство “классовой справедливости”, неизменная приверженность догматам марксистской теории и неистребимый синдром “первопроходцев”. Нечто подобное мы наблюдаем и сейчас. В процессе очередного “переосмысления” нашей истории участвуют самые разные люди — ученые и политики, журналисты и актеры, писатели и публицисты и т.д. Более всех буйствуют на этой ниве “демократы” и “реформаторы”, представляющие, в значительной степени, все ту же старую номенклатуру. Никогда еще история в России не была так беспощадно брошена под грязные сапоги политики. Принижая все, что было сделано русским народом в самых тяжелых и трагических условиях послереволюционной России, “демократы” стремятся возвысить и “очистить” себя. Сделать это по-другому номенклатурные “последыши” с истощенной социальной и духовной энергетикой не могут. Все надо так переписать, изменить и подменить, чтобы не было видно их собственных следов, идущих прямо из тоталитарного прошлого в “демократическое” настоящее. Ведь по следам узнают наследивших. Узнанным можно было бы сказать: “Мы вас узнали. Вы те, старые. Вы родом из тоталитаризма. Не бойтесь этого и не стыдитесь. Возможности человека и его Духа ограничены космическими законами, по которым он, часто не осознавая этого, живет. Оставьте историю нашего государства в покое. Займитесь настоящим делом со всеми вместе”. Но вряд ли такие слова дойдут до их сознания. Они могут их просто не услышать. Слушать и не услышать. Ибо сами они говорят: “Мы — новые. Мы все сейчас сделаем по-новому, но сначала перепишем по-новому историю нашего, теперь уже не существующего, государства и затем создадим новое”. Они не знают, что создать такое при том уровне сознания, каким они обладают, и при том историческом опыте, который ими накоплен, нельзя. Это сделают за них другие. Вернее, не другие, а иные. Те, которые поймут историческое и планетарное значение нового мышления, ядро которого сложилось в российском пространстве Духовной революции XX века. А пока этого еще не случилось, те, старые, переписывают историю и отвергают все, на чем сами выросли и чему поклонялись. Вдохновленные их примером, шуты и холопы на театральных подмостках высмеивают старых вождей, ибо новых высмеивать по-прежнему опасно. Свергая памятники историческим личностям, они начинают свою запоздалую и неопасную борьбу против тоталитарного государства.
Когда-то язычники секли и топили идолов за то, что те не выполнили каких-то их просьб и желаний. Для многих нашей был богом, если вспомнить о той религии, которая возникла в пространстве государственной идеологии. “Бог” не выполнил своего обещания привести вверенный ему народ к “светлому будущему”. Он обманул его. С надругательства над ленинскими памятниками и над его именем началась российская демократия. Языческие пляски заменили серьезное осмысливание процессов, свидетелями которых мы оказались.
Историческое достоинство народа и отдельного человека измеряется его культурой, его любовью к родине, его мужеством и честностью перед собственной историей. И пока это достоинство особого рода не сложится, мы будем продолжать переписывать свою историю, меняя плюс на минус, минус на плюс и снова наоборот. Мы будем охаивать ушедших, благо не смогут ответить, и восхвалять пришедших, надеясь по старой рабской привычке, что когда-нибудь да что-нибудь за это отколется...
В самом марксизме, на котором еще недавно держалась наша государственная идеология, существовало явное пренебрежение к прошлому, извечное стремление к разоблачению и резкой критике этого прошлого. Все лучшее в настоящем, в прошлом нет ничего. Прошлое не есть основа будущего, а антипод этого будущего. Историческая теория марксизма не содержит концепции единства прошлого, настоящего и будущего в круге вечности. Эта теория рвет связь времен, и поэтому само время становится дискретным, и таким же оказывается и Дух человека, слепо и религиозно следующего такой теории...
Путь, по которому идет и нормально развивается и в духовном, и материальном отношении любой народ, имеет два главных условия. Во-первых, этот путь должен соответствовать характеру этого народа, его национальной Культуре и, наконец, той самобытности, которая сложилась в течение многих веков его истории. Во-вторых, этот путь должен соответствовать основным тенденциям культурно-духовной эволюции, в энергетическом пространстве которой находится этот народ вкупе с другими.
Соединение этих условий в единое целое и представляет то, что можно назвать историческим и эволюционным путем данного народа и данной страны.
Рассматривая ситуацию в России с вышеизложенной точки зрения, мы видим, что многое здесь противоречит этим условиям. Склонность “демократов” к экономической социальной практике Запада, преклонение перед ним, пренебрежение российской самобытностью могут привести Россию к еще более тяжелым последствиям, чем когда-либо. Исторические уроки ничему не научили “демократов”.
Когда крупнейшего русского ученого Льва Николаевича Гумилева спросили о причинах теперешних наших бед, он ответил: “Если коротко, то в преклонении перед Западом. Нельзя, очертя голову, перенимать чужие идеи и чужой опыт. Тем более стране столь оригинальной и, уже хотя бы в силу этого, не готовой к восприятию пусть очень хорошего, но для нее, быть может, неподходящего учения. Смотреть на Россию как на пробел в человеческой истории, культуре и нравственности — это полнейший идиотизм”27. Лучше и короче сказать трудно. Русский народ в сути своей не принимает ни импорта западных идей, ни его “рыночных отношений”. Он не приемлет, гордясь своей национальной Культурой, своими духовными достижениями, безответственного подражания чужому и попыток перенести нечто, не свойственное его характеру, на российскую почву. Но старая номенклатура убеждена, как и их предшественники, что Культура лишь “надстройка” над “экономическим базисом”, а духовный склад народа нечто мифическое и мистическое.
“Будущее великого народа, — пишет Бердяев, — зависит от него самого, от его воли и энергии, от его творческой силы и от просветленности его исторического сознания. От “нас”, а не от “них” зависит наша судьба. Сведение старых счетов не должно так исключительно владеть нашим сознанием и волей. И отрицательная реакция не должна связывать нашу творческую энергию. В сознании народов расслабляющая идея блага и благополучия должна быть побеждена укрепляющей идеей ценности. Цель жизни народов — не благо и благополучие, а творчество ценностей, героическое и трагическое переживание своей исторической судьбы. А это предполагает религиозное отношение к жизни”28. Это “религиозное отношение к жизни” имеет в виду духовную и естественную религиозность человека, а не какую-либо конкретную религию. Религиозность, в самом широком ее понимании, это чувство Высшего, это то космическое мироощущение, которое было свойственно человеку с первых дней становления его сознания. Подобный подход к жизни мы можем еще назвать эволюционным, когда человек, несущий в себе расширенное сознание, осмысливает энергетику Космической эволюции как основу всего сущего и видит ее влияние в любой клеточке своей исторической, социальной и бытийной жизни. Именно такое мироощущение мы находим в Живой Этике и на страницах произведений русских философов и передовых ученых.
Дорога России, страны, соединяющей Запад и Восток и обладающей, в силу сложившихся исторических условий, огромным духовным потенциалом, лежит на путях Духовной революции, сформировавшейся в ее энергетическом пространстве. Через это пространство сейчас проходит эволюционная магистраль бурного взаимодействия Духа и материи, острейшей борьбы между Светом и тьмой. Несмотря на все усилия этой тьмы, идет наступление Духа на косную материю и расширяется его поле.
Дорога России к своему Храму, к истинному Новому Миру, в эволюционном понимании этого слова, идет не через чужие обольщающие блага, а через наши души и сердца. Новое мышление и эволюция требуют от нас сейчас рывка, одухотворяющего материю нашей жизни и тем продвигающего человечество вперед. Россия может и должна совершить этот рывок. В этом состоит ее эволюционная миссия. “Это прежде всего внутреннее движение, повышение сознания и рост соборной национальной энергии в каждом русском человеке по всей земле русской”29. Необходимо повышение уровня одухотворения в любой области человеческой деятельности и творчества: в политике, государственном аппарате, науке, образовании, экономике, общественных структурах и т.д. Чтобы этот “процесс пошел”, надо обратить внимание на узкое, но самое существенное пространство, куда сейчас загнана усилиями старой номенклатуры национальная Культура. Только ее возрождение и развитие создадут условия для дальнейшего расширения народного сознания. Изменение внутренней, духовной структуры человека приведет к возрождению и обновлению народной жизни, к полному раскрытию того духовного потенциала России, который накапливался в течение многих веков. Старая номенклатура вновь опоздала со своим рыночным “светлым будущим”. Западная цивилизация, которая взята ею за образец подражания, сейчас проходит через самые разнообразные кризисы: экономические, социальные, нравственные. Ей самой чего-то не хватает. Не хватает того, что с избытком существует в духовном пространстве России. И поэтому именно Россия, пройдя тяжелый страдальческий путь, может показать планете новую дорогу, на которой стоят вехи нового планетарного мышления, зародившегося в недрах ее энергетического поля. Дорога эта ведет в Храм, который называется Новый Мир или Новый эволюционный виток планеты Земля.
И теперь, как в том далеком 1926 году, от которого нас отделяет больше 70 лет, перед Россией стоит выбор: принять ли идеи космического мышления, последовать ли рекомендациям тех, кто создал Учение о человеке и его Космической эволюции, или же продолжать старые традиции, смотреть на чужие завлекательные огни и отречься от всего того, что накоплено уже российской и мировой мыслью. Правящие круги России в 1926 году не вняли предупреждениям, сделанным в “Общине”, а затем и в “Напутствии Вождю”. За это народ заплатил высокую цену — миллионами жизней, страданиями и сегодняшними разрушениями. Мы не имеем права второй раз на такую же ошибку. Не имеют права и те, кто нами управляет.
“Только путем напряженного творчества, — писала Елена Ивановна Рерих, — без боязни покаяться в ошибках и сознаться в слабостях, только ценою непрерывных усилий, осуществляющихся в рамках открытого воле “пластического мира”, — возможное станет действительностью”30.
Слова “со старым сознанием не войти в Новый Мир” — тоже ее. Россия сейчас является огромным полем борьбы старого и нового. В этом состоит ее важнейшее мировое и даже космическое значение. И если хотя бы какая-то часть из нас, оторвавшись от долин материи бытия, поднимется на гору Духа, чтобы осознать самую главную сегодняшнюю реальность, значит, надежда не покинет Россию, а манящий Град Светлый обретет более четкие и реальные черты.


1 Сталин И.В. Собрание сочинений. Т. II. С. 296.

2 Там же, С. 303.

3 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 95-96.

4 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 95.

5 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 94.

6 Там же, С. 96.

7 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 119-120.

8 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 187.

9 Братство, 569.

10 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 211.

11 Рерих Н.К. Твердыня Пламенная. Нью-Йорк, 1932. С. 17.

12 Там же. С. 124-125.

13 Рерих Н.К. Врата в Будущее. Рига. 1936. С. 189.

14 Рерих Н.К. Нерушимое. Рига, 1936. С. 12.

15 Рерих Н.К. Пути Благословения. Нью-Йорк, 1924. С. 15.

16 Журнал “Коммунист”, 1988, № 18. С. 70.

17 Необходимо отметить, что речь здесь идет именно о церковной идеологии, а не Учении Христа как таковом.

18 “На стыке науки и мистики”. Журнал “Литературное обозрение”, 1984, № 4.

19 “Алтайская правда”, 20.04.85.

20 “Литературная газета”, 05.02.86.

21 “Демократия духа”. Журнал “Горизонт”, 1988, № 5.

22 Кураев Андрей, диакон. Об отлучении Рерихов от Церкви. СПб., 1994. С. 29-30.

23 Как защититься от злых духов. Новосибирск, 1996. С. 6-7.

24 Газета “Труд”, 13.10.94.

25 Журнал “Новый мир”, № 10. С. 131.

26 Газета “Радонеж”, 1997, № 4.

27 Газета “Подмосковье”, 06.07.1996.

28 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 53.

29 Там же, С. 72.

30 Письма Елены Рерих. Рига, 1940. Т. I. С. 100.