Page 34 - Мастер2-1

шум дождя и ветра вплетается плач. Многоголосый и призывный. Гор-ное эхо усиливает его, и он наполняет собой все вокруг. В этом плаче временами звучат какие-то слова. Слова незнакомого, чужого языка. Плач катится по темным вершинам, застревает в ущельях и гуляет по перевалам. Ипронзительнаяпечаль этих тайных звуков, заполняющих неизъяснимой скорбью ночной мир, воскрешает трагические фигуры древних плакальщиц, и кажется, не дождь с ветром, а их сломленные горем руки стучат по коре одинокой алтайской юрты.

Человек поднял лицо от огня и вслушался в эту таинственную скорбь плачущей ночи.

—Отара,—сказал он.—Однако овцам тоже плохо в такуюпогоду. Ишь разблеялись, — и поправил раскаленные угли очага.

И все сразу стало на свои места. Ушедшее было вспять время вновь вернулось в конецХХвека, далекий предок вновь превратился в прово-дника дедаВасилия, древнее алтайскоежилище сталоюртойна стоянке совхозных чабанов, а древние плакальщицы растаяли в ночи, оставив вместо себя отару совхозных овец.

—Ну и ну, — только и нашлась я. —Надо же так блеять.

— Это потому, что горы, — наставительно сказал дед, снимая с углей готовый шашлык.

И только этот ароматный шашлык из молодого барашка ни во что не превратился, а остался шашлыком, каким он был тысячу лет назад и каким он являлся сейчас. Есть все-таки на нашей земле непреходя-щие ценности!..

С того момента, когда я влезла на свою лошадь с телеги в Верхнем Уймоне, я начала понимать, что значит конный маршрут в горах. А та-ких маршрутов было много в экспедиции Рериха. Теперь, когда все это позади, я бы могла написать о мучительно затекавших ногах, часами находившихся в одном и том же положении, о скользких каменистых тропинках, вьющихся по краю высоких обрывов, где любой неосто-рожный шаг лошади грозил невесть чем, о бурных горных реках, по камнямкоторых скользили сильные ноги лошадей, о крутых спусках и подъемах, покрывавших бока коней темным, едким потом, о ежеднев-ном развьючивании и навьючивании и о многом другом. Мы ехали по Катунскому хребту, где «гора вставала за горой», по выражению деда Василия, и эти горы, покрытые то лесами, то яркой зеленой травой, то снегами, бесконечно тянулись до горизонта и даже в пасмурнуюпогоду играли всеми оттенками синего и голубого цветов. По горам шли об-лака, которые иногда оказывались под нами, и тогда расселины скал, каньоны рек и лесистые ущелья причудливо меняли свои очертания и плыли куда-то вместе с этими облаками. Время от времени облака сгу-щались и от этой густотыстановились серыми. Потомзловещийчерный цвет захватывал их края, клубился в их нагромождении и проливался сильными прозрачными струями дождя на землю. Лошади мокли и неохотно шли дальше, а дед Василий надевал брезентовый плащ с ка-