Page 359 - Мастер2

а на щитах — фантастических зверей Востока в символике рыцарс-ких гербов. И «звериный стиль» заговорил новым языком. Восточная утонченность и изысканность проникли в сумрак европейских замков, наполнив их ароматом неведомых благовоний, остротою неизвестных специй, мягким шуршанием струящихся шелков.

Возникали странные рыцарские ордена, в чьих библиотеках хра-нились таинственные рукописи, привезенные из далеких стран. Толс-тые стены их замков оберегали тайну неведомых ритуалов и мистерий. Древняя философия Востока, просачиваясь сквозь брешь, прорублен-ную мечами крестоносцев, меняла представления, создавала новые направления в европейской мысли. Мерцали и светились цветные стекла витражей, и распускалась каменная роза, не по-европейски утонченная и изысканная. В прошлое уходил церковный «романеск», унося с собой древнее и горячее дыхание азиатских степей и пустынь. На смену ему пришла готика, ставшая призрачным отражением изощ-ренности городской культуры того же Востока.

«Соприкасание с народами Востока, — утверждал Рерих, — яви-лось одним из важнейших импульсов средневековья. Оно вызвало во всех областях неожиданное пробуждение. Это был первый расцвет, первый ренессанс» 1 . Восток спасал Европу от тупика Средневековья, вливал древнюю кровь в ее культуру и придавал этой культуре новое звучание.

«Запад действительно многое самое ценное воспринял от Вос-тока. И религии, и философии, и многие другие ценнейшие нахож-дения по справедливости должны быть отнесены именно к Востоку, к Азии» 2 .

Он указывал на приоритетнуюроль Востока в его бесконечномдиа-логе с Западом. Его мысли и слова подтвердятся в середине XX века, когда Европа в который уже раз вновь начнет открывать для себя куль-турный Восток и будет многому поражаться и удивляться.

«То, что для Запада — сенсация, то для Востока — давнее сведе-ние. Пройдя Азию, можно убедиться, как мыслят народы» 3 .

От розового рассветного неба, от снеговых вершин гор, расплас-тав в небе сильные крылья, летит крупная белая птица. Есть какая-то загадочная устремленность в этом полете. Картина называлась «От Востока белый орел». Она утверждала неизбежность Белого Орла, не-минуемость мысли, летящей с Востока.

«Идея Востока и Запада, — писал Николай Константинович, — идея близнецов, которые никогда не встретятся, — является для нас уже устаревшей... Запад может легко понять и оценить вечную муд-рость, которая проливается из этой части мира. Откуда, и это факт,