Электронная библиотека Международного Центра Рерихов

Концепция жизнетворчества Живой Этики, соединяясь с понятием эволюции, формирует тем самым идеал перманентного выявления эссенциальных космических потенций в экзистенциальном бытии человека: «Нужно каждое движение сознания устремлять к потоку эволюции; каждый шаг жизни считать неотъемлемым от совершенст­вования. Форма застывшая пригодна для повторения, но поток не ­повторяет ни одной волны. Сон или бодрствование, работа или отдых, движение или покой – одинаково все несет нас к завершению плана жизни» [Агни Йога, 36].

И главным элементом в концептуальной развертке данного идеала является содержащаяся в Живой Этике в имплицитной форме целостная программа претворения повседневного человеческого труда в нескончаемый поток жизнеутверждающего, всеобъемлющего, позитивного, эволюционного творчества. Достижение йогической реализации, или духовного совершенства, человека мыслится возможным здесь исключительно в процессе напряженной, бескорыстной по своим мотивам трудовой практики, осознанной как «служение общему благу», то есть благу народа, государства, человечества, понимаемым не как замкнутые автономные системы, но как открытые подсистемы единого эволюционирующего универсума, – и таким образом «Мировому Общему Благу», эволюции всего Космоса. Труд, в его должном качестве, рассматривается, с одной стороны, как основа цивилизационного прогресса общества, с другой – и на этом делается особый акцент – как основа духовно-культурной эволюции человечества и каждого конкретного человека в отдельности. Недаром авторы Живой Этики называют ее, кроме того, «доктриной труда», характеризуя по основному предлагаемому ими методу духовного совершенствования [Иерархия, 1]. Заметим, что речь здесь идет, конечно же, не об абстрактной теории, связанной с анализом значимости труда для прогресса человечества, что не являлось бы оригинальным (например, марксизм и др.), но о конкретном, вполне определенном использовании онтологических и экзистенциальных закономерностей трудовой деятельности для духовного развития каждого отдельного человека, а следовательно, и для прогресса духовной культуры общества в целом. Согласно Живой Этике, только особая сознательная культивация трудовой деятельности человека способна преобразить труд в совершенно естественный источник одухотворения жизни. Разработкой философско-этической платформы такой культивации и занимается «доктрина труда».

Агни Йога как йогическая система, безусловно, в теоретическом и практическом аспектах наследует и развивает, в соответствии с очередным эволюционным этапом, концепцию карма-йоги в интерпретации Бхагавадгиты, в которой йога понимается как «искусство в действиях»Прежде всего имеется в виду внутреннее искусство – искусство создания определенных экзистенциальных состояний в ходе повседневной трудовой деятельности, искусство культивации мотивационного импульса труда. и идеалом которой является деятельный йогин, – то есть, говоря современным языком, человек, пытающийся реализовать высшие духовные идеалы в самой гуще общественной жизни, не покидая свои социальные обязанности. Охватывая же всю духовную культуру в ее целостности, можно сказать, что Агни Йога, или Живая Этика, является наследницей любой духовно-этической программы, которая может быть характеризована как идеология «Срединного Пути»; в том числе ей весьма близки многие идеалы Срединного Пути в буддизме МахаяныИмеется в виду путь гармоничного синтеза сущности и существования..

В этой связи мы хотели бы высказать следующее предположение.

В Бхагавадгите Кришна говорит о забвении подлинной йоги и о том, что он приносит ее очищенное изначальное понимание, а именно как действенной, укорененной в социальной реальности, не входящей в противоречие с причинно-следственными связями вселенной (законом кармы), – в качестве альтернативы восторжествовавшему профанному пониманию йоги как однобоко спиритуалистической, аскетической практики, таким образом разрушающей оптимальный гармонический баланс экзистенциального и эссенциального уровней бытия человека. Это можно продемонстрировать следующими фрагментами ­Бхагавадгиты.

«…Карма-йога превосходит отрешение от действий» [11. V, 2]. «Не начинающий дел человек бездействия не достигает [истинного] <…> Ведь никто, никогда даже мгновенья не может пребывать в бездейст­вии. Ибо все действия он производит невольно, в силу качеств, рожденных природой [гун]» [11. III, 4–5]. «От необходимых действий отказываться не подобает: такой отказ от заблужденья считается темным» [11. XVIII, 7]. «Если, предавшись своеволью, ты думаешь: “не буду сражаться”, – тщетно твое решенье, ты повлечешься собственной природой. Связанный <…> своей кармой, рожденной собственной природой, ты исполнишь помимо воли то, чего по заблужденью не хочешь делать. Господь [пребывает] в сердце каждого существа <…> как на гончарном колесе, вращая все существа силой своей майи» [11. XVIII, 59–61]. «Кто надлежащие дела совершает, о плодах не заботясь, тот санньясин, тот йогин…» [11. VI, 1]. «Подлежит выпол­ненью, – кто так совершает необходимые действия <…> отрешась от привязанности и плодов, отрешенье того саттвично» [11. XVIII, 9]. «…Непривязанный, знающий путь совершает дела для целокупности мира» [11. III, 25]. Йога есть искусство в действиях.

По существу аналогичная философско-этическая парадигма выявляется в буддизме. Согласно буддийскому преданию, в момент сверхрационального интуитивно-духовного постижения реальности – базисного для формирования идеала Срединного Пути в буддизме – Будда Гаутама приходит к совершенно очевидной для него в этот момент истине: «Умерщвление плоти не есть путь к свободе духа. Самоистязание – это такая же кабала, проистекающая от самолюбования Атманом, от гордыни “я”, как и жизнь в поиске наслаждений, как и жизнь ради радости и утех все того же плотского “я”» [цит. по 1. С. 85].

В Живой Этике, или Агни Йоге, также утверждается ее направленность на очищение пришедших в негодность и не отвечающих более духу времени из-за своей оторванности от реальной жизни йогических систем и приведение их методов в согласие с насущными духовно-эволюционными потребностями человечества, в связи с чем ее авторы настаивают на действенном участии йогина в социальной жизни: «Раджа Йога, Жнана Йога, Бхакти Йога – все они оберегаются от действительности [от действенного участия в жизни. – Прим. Е.И. Рерих] и тем не могут проходить в эволюцию будущего» [Агни Йога, 161. Цит. по 21. Т. 2. С. 29]. «Самая обобщающая Йога [Агни Йога. – Прим. Е.И. Рерих] накладывает обязательство построения всей жизни в соответственной незаметной внешне дисциплине…» [Агни Йога, 163. Цит. по 21. Т. 2. С. 29.].

В связи с этим, а также исходя из понимания феномена жизни как гармонического в своей основе и в своем идеале единства сущности и существования, эссенциального и экзистенциального бытия, мы предполагаем, что именно такое понимание йоги как внутреннего «искусства в действиях» повседневной жизни, характерное и для карма-йоги Бхагавадгиты, и для идеала Срединного Пути в буддизме, и для самой Живой Этики, или Агни Йоги (реализованной в жизни членов семьи Рерих), является изначальным, исходным, подлинным пониманием йоги. Мы полагаем, что, внедряясь в массы, такое высококультурное, можно сказать, аристократическое понимание йоги как непротиворечивого сочетания экзистенциального и эссенциального бытия человека, связанное с утонченной рефлексией над процессами сознания в естественном повседневном течении жизни, утрачивалось, а второстепенные – более доступные, механические, примитивные – элементы йоги, предназначение которых было чисто функциональным, например, способствовать сосредоточению человека, поддержанию его физического здоровья и т. п., как-то: медитация, мантры, пранаяма, физические упражнения и пр., – выдвигались на первый план, увлекая йогические системы в сторону спиритуалистической однобокости, отвлеченности от жизни и последовательной профанацииЗдесь хочется выразить наше принципиальное несогласие с позицией Е.А. Торчинова, который считал карма-йогу лишь подготовительным средством, «очищающим психику и создающим условия для занятия собственно духовным деланием йоги» [33. С. 217]. Данная позиция, с нашей точки зрения, как раз и основывалась на одностороннем понимании йоги как психотехники, ставящей своей целью достижение трансперсональных состояний. Мы же полагаем, и это полностью согласуется с таким авторитетным текстом для индийской йогической традиции, каковым является Бхагавадгита, а также с Агни Йогой, что главная цель йоги состоит прежде всего в самом процессе духовного совершенствования, трансцендентные же познания являются лишь естественным результатом приведения экзистенциального бытия человека в процессе такого самосовершенствования в динамическое соответствие, "созвучие", с эссенциальными уровнями бытия..

Согласно «доктрине труда», развиваемой в Живой Этике, нет такой области созидательной деятельности человека, которая, при искреннем стремлении к высокому качеству труда, не могла бы быть возвышена до степени творчества. Ведь творчество в Учении рассматривается не только и не столько со стороны творческой объективации в конкретном продукте (хотя и этот аспект признается весьма значимым), сколько с внутренней, экзистенциальной и духовно-­эволюционной точки зрения. Согласно Живой Этике, «можно творчество назвать состоянием магнита сознания» [Беспредельность. II, 339], ведь в творчестве и происходит «соединение различных энергий, явленных Огнем пространства и духом человека» [Мир Огненный. III, 161]. Таким образом, каждый труд, сознательно устремленный к совершенному качеству, должен быть осмыслен как творчество [см. Надземное, 789].

При сознательном стремлении к высшему качеству человек достигает благодетельного состояния самозабвения, а следовательно, освобождается от самости, эгоцентризма, являющихся главным препятствием на пути духовного восхождения [см. Надземное. 839, 892]. Таким образом, высокое качество труда наиболее естественным способом вводит человека в течение (или в «притяжение») Космического Магнита, приобщая к высшим, потенцирующим уровням бытия, «Мировому Общему Благу», что влечет за собой огненную трансмутацию, или потенцирование, сознания, то есть утончает восприятие человека, расширяет его познавательные возможности, актуализирует творческие задатки и т.д.

Кроме того, с точки зрения Живой Этики, необходимо развивать такие характеристики трудовой деятельности, как ритмичность и соизмеримая напряженность, ибо «в напряженном темпе работы скрыто замечательное оккультное качество <…> Темп и насыщенность ритма могут сблизиться с космическим напряжением» [Озарение. Ч. III, VI, 8]. Именно ввиду понимания того, что никаким напряжением воли нельзя достичь результатов напряженного труда, еще древние мистерии, согласно Живой Этике, предлагали «изучавшему глубокие предметы» неофиту «работать в волне Великой Природы», «работать с биением сердца Матери Мира», настаивая таким образом на труде насыщенного ритма, от которого ничто не должно было отвлекать [см. Озарение. Ч. III. VI, 9].

Но кроме всех указанных – в известном смысле внешних – характеристик, для подлинного одухотворения трудовой деятельности и превращения ее в наиболее естественный способ духовного совершенствования необходимо особое искусство трансформации содержаний глубинных уровней сознания, ведущее к преодолению эгоистической мотивации и претворению труда, с точки зрения внутреннего ­отношения к нему человека, в сознательный бескорыстный процесс «служения общему благу». В качестве конкретного метода йогического сосредоточения в процессе повседневного труда Живая Этика предлагает устремить сознание «на руководящую мысль о помощи человечеству»: «Думайте ясно, что вы делаете не личное, не групповое, но абсолютно полезное дело. Делаемое вами без времени, без ограничения пространства является трудом на соединение миров [или различных уровней иерархической структуры космоса]. Храните руководящую огненную [то есть возжженную энтузиазмом самоотверженности] мысль» [Община (Рига), 137]. Таким образом, когда качество, напряженность, ритмичность дополняются искренней внутренней самоотверженностью, жертвенностью, земной труд, согласно «доктрине труда» Живой Этики, превращается в утонченное творчество духовного восхождения.