МУДРОСТЬ РАДОСТИ

И враги будут у нас. И даже в большом количестве. Подоб­но древним римлянам, пусть мы скажем: «Скажи мне, кто твои враги и я скажу, кто ты есть». Великий Император Акбар гово­рил всегда, что враги — это тень человека и что человек изме­ряется по количеству врагов. При этом, воображая врагов своих, он добавлял: тень моя очень длинна.
Откуда же возьмутся главным образом враги наши при нашей мирной культурной работе, которая, казалось, никого не умаляет и никого не задевает. Только ли от непонимания и от зависти? Конечно, нет. Нам придется встретиться еще с одним глубоко гнездящимся человеческим свойством, проис­текающим также от невежества. Нам придется всеми способа­ми говорить и распространять сведения о значении истинного искусства и знания. Нам придется неустанно говорить о вне­сении предметов искусства в обиход нашей жизни. Также при­дется говорить о друзьях нашей жизни, о книгах, которые находятся в пренебрежении во многих домах наших. Придется нам и обращаться к правителям и президентам целых стран, прося их считать министерство Народного Просвещения и Изящных Искусств не в конце списка их государственных уч­реждений. При этом нам придется встретиться со многими замечаниями, утверждающими, что эти два живейших фактора эволюции вовсе не заслуживают первых мест. Часто это будет говориться не в силу какой-либо особой ненависти к просве­щению и украшению жизни, но просто в силу каких-то пе­режитков и окаменелых традиций. Вот это обстоятельство породит значительное количество врагов наших, но, проверяя список их, мы будем гордиться, что именно эти люди оказа­лись врагами Культуры, а не наоборот. Кроме того, как од­нажды я говорил в статье «Похвала Врагам» (см. книгу «Пути Благословения»): никто так не помогает нам в жизни нашей, как именно такого свойства враги. Нашей зоркости, нашей неусыпности, нашей трудоспособности мы обязаны им в боль­шой степени. Эти враги, как вы знаете, не останавливаются на малых формулах, наоборот, именно они щедры на преуве­личения. Они располагают роскошным словарем ненависти, перед которым язык друзей часто бледнеет и кажется прес­ным. Слишком часто в жизни нашей мы теряем словарь добра, признательности и похвалы. Мы стыдимся часто даже предположить, что кто-то может заподозрить, что мы можем быть благодарны. Часто мы боимся быть заподозренными, что почитаем иерархию Блага, но враги, побуждая нас к неустан­ной деятельности, куют нам и доспехи подвига.
Помню, как один большой художник, когда ему передавали, что кто-то поносит его, задумался и, покачав головой, сказал: «Странно, а ведь я ему ничего хорошего не сделал». В этом замечании сказалась большая житейская мудрость. Та же жи­тейская мудрость также может подсказать нам, что, несмотря ни на что, неустанно мы должны проталкивать в жизнь простую истину об охранении и осветлении Культуры.
Опыт долгого времени указывает нам, что искусство и зна­ние расцветали там, где сверху они признавались величайши­ми стимулами жизни. Там, где главы государства, где владыки церкви и все руководители жизни сходились в стремлении к прекрасному, там и происходил ренессанс, то возрождение, о котором теперь пишутся такие восхищенные книги. Если мы знаем, какие именно внешние факторы способствовали искус­ству и знанию, то, казалось бы, легче всего во имя Культуры применить те же приемы и теперь. Ведь зародыши всех этих возможностей существуют и обычно только задавлены омер­твелыми традициями неудачных эпох. Но мы знаем, что дей­ствия в этом направлении являются настоящими благородны­ми действиями, и потому с полною искренностью можем усилять друг друга в этом подвиге. Подумайте, какое счастье со­знавать, что мы, рассеянные в разных странах, можем чувствовать невидимую дружескую руку, всегда готовую на духов­ную помощь и поддержку. Когда мы обращаемся во имя пре­красного, во имя Культуры к главам государств и церквей, мы приносим им помощь, потому что многие из них и хотели бы оказаться Лоренцо Великолепными в лучшем смысле этого слова, но маленькие суеверия и предрассудки мешают их пре­восходным порывам.
Кто-то может спросить, неужели именно теперь, во время общего материального кризиса, уместно говорить об искусстве и науке? Вот именно уместно.
Расцвет искусства и науки является разрешением житейских кризисов. Именно он обращает упадочное перепроизводство к более высокому качеству. Именно он заставляет людей заду­маться над проблемами жизни, которые могут быть разрешены через мост прекрасного. Именно он окрыляет тех людей, кото­рые иначе, под неволею условностей, обращаются в Панургово стадо. Словом, расцвет искусства и знания одухотворяет досто­инство личности человеческой. Как это старо, и как это нужно сейчас, когда разрушительные силы так действенны. Именно теперь ни на минуту нельзя забыть о преимуществах истинно культурных эпох, чтобы, опираясь на эти «грехи» прошлого, мужественно направляться в будущее.
Можно много критиковать, но критическое разложение уже доставило много невзгод человечеству. Сейчас так повелительно нужно созидать, слагать, собираться и черпать обоюдную бод­рость в сознании, что за горами и морями — всюду есть друзья наши, готовые обоюдно радоваться.

1931