Во всей Индии, от опаленного юга до вознесенных Гималаев,
живут знаки, о которых вы вспомните во всякой стране. Во всех
них вы по справедливости воздадите почтение тонкости и воз-
вышенности мысли. Любой индус, от самого ученого до самого
простого кули, будет рад побеседовать о предметах высоких.
Даже за короткое время вы поймете, что поверх личного быта,
поверх общественности и государственности для индуса будут
самыми значительными высоко духовные предметы.
Н.К.Рерих. Врата в Будущее
Как бы то ни было — я прибыл в Россию... Я бы считал цель
своей жизни не достигнутой полностью, если бы не приехал
сюда... Прежде, чем судить о том, плохо или хорошо то, что они
здесь сделали, бросается в глаза их необыкновенная смелость.
Р.Тагор. Письма о России
…Он вошел в мастерскую и мягко прикрыл за собой дверь. Продолговатые темные глаза смотрели внимательно и приветливо, тонкие смуглые руки были сложены в приветственном жесте. Хозяин мастерской поспешил навстречу вошедшему гостю. Это была вторая встреча великого русского художника Николая Константиновича Рериха и великого поэта Индии Рабиндраната Тагора. Они стояли друг против друга и чем-то неуловимо напоминали один другого. В них было что-то от древних мудрецов. В Тагоре — от индийского, в Рерихе — от русского. Поэт сказал, что хотел бы посмотреть картины художника. Художник сделал приглашающий жест. Поэт подошел к мольберту и замер в недоумении. Он ожидал увидеть Россию, а на него с мольберта смотрела Индия. Та Индия, которую Рерих запечатлел в своей серии «Сны Востока». В тот день так все гармонично совпало, что оба они ощутили приближение каких-то далеко идущих последствий, где у каждого будет своя роль. Через три года русский художник уедет в Индию, а индийский поэт, несколько позже, — в Россию, откуда и напишет свои знаменитые «Письма о России». Всю жизнь они будут идти навстречу друг другу, сознавая, что в этом их движении кроется нечто большее, нежели просто устремление одного человека к другому.
Ранние лондонские сумерки уже заглядывали в окна мастерской, а Тагор и Рерих все еще продолжали беседовать. Каждый в тот день пытался ощутить страну другого и постигнуть ее дух. Возможно, тогда в лондонской мастерской русского художника прозвучало незнакомое слово — махатма. Махатма — Великая Душа. Так в Индии называли Ганди, который был одним из руководителей ее освободительного движения. Так называли мудрецов и философов, постигших тайны бытия. О Махатмах и мудрецах-риши рассказывали священные книги Индии, о них слагали легенды и пели уличные певцы. Далекая Россия уже знала эти слова — Великие Души — Учителя Индии. Мудрецы манили и притягивали, как незнакомая мелодия, несущаяся издалека:
Оттуда, где сны создаются,
Где возносятся жертвы,
Где Свет Незримый труд освещает,
Оттуда привет.
В шепоте листьев,
В плеске волны,
В дуновении ветра
Я — с вамиЛисты Сада Мории. Кн. I. Зов. 1922. 13 апреля .
Рерих начал писать свои «Сны» в России, продолжил в Финляндии, а теперь завершал их в Лондоне. «Сны» были похожи на древние мудрые песни. Так назывались и сами картины: «Песнь водопада», «Песнь месяца», «Песнь утра» и, наконец, «Неведомый певец». По какому-то своему внутреннему настрою эта картина перекликалась с двумя другими, написанными им еще до революции. Из туманов и облаков, плывущих среди незнакомых гор, как мираж, возникает ладья под треугольным парусом. Лицо «Неведомого певца», сидящего в ладье, нечетко и размыто...