Электронная библиотека Международного Центра Рерихов

Ш.А.АМОНАШВИЛИ,
доктор психологических наук, профессор,
почетный академик Российской академии образования,
Москва

Уважаемые коллеги, дорогие друзья!

Так получилось, что одновременно с нашей Конференцией в Москве проходит ежегодный всероссийский конкурс «Учитель года». Я уже пятый год участвую в этом конкурсе как член жюри и наблюдаю за характером учительских уроков, за характером их выступлений, их образа мышления и мне радостно сказать вам, что почти на каждом конкурсе я вижу, как учителя становятся немного иными: чуть более добрыми, чуткими, отзывчивыми. И последние два года даже звучат в их речах такие слова, как «гуманность», «гуманная педагогика», «гуманный подход», «гуманное мышление», «гуманное воспитание», а у отдельных учителей я улавливаю понятия из Живой Этики. В прошлом году победителем стал очень интересный молодой человек – музы­кант. До этого лауреатами становились физики, математики, био­логи, а тут – музыкант, учитель музыки. В зале все просто не могли удержаться от слез, когда он давал открытый импровизи­рованный урок. Это событие мы толковали именно как обновле­ние пути учительского. В этом году особенно ярко выступили учителя-литераторы и психолог – человек удивительного склада, одухотворенный, возвышенный.

Почему я об этом говорю? Потому что я замечаю влияние, не знаю, открытое или скрытое, Живой Этики и вообще гуманного движения в педагогике на умы учителей. И даже в правительст­венном докладе об обновлении жизни школы звучат понятия «гуманная педагогика», «гуманный подход» и т.п. Все это создает более благоприятные условия для того, чтобы мы со знанием дела распространяли идеи Живой Этики среди учительских масс и в наших школах. Когда я бываю в разных регионах, я вижу, как некоторые мои коллеги, которых я очень уважаю, несут это Уче­ние как фанатики этого дела. Иногда даже складывается у меня впечатление, что надо защищать Живую Этику, наследие и имена этих великих людей не от каких-то внешних, условно говоря, врагов Учения, а от нашего невежества. Да, мы любим это Уче­ние, внутренне прониклись им, но только до такой степени, что не видим барьеров неприятия, забывая, что все люди разные и у них тоже есть свое мнение и что насиловать Учением нельзя. А вот нести его как последнюю влагу – это наш долг.

Когда я готовился к этому докладу, выбрав для него тему «Суть школы Живой Этики», я стал еще раз штудировать книги Учения и набрал такое огромное количество материала, что сей­час стою перед вами и не знаю, с чего начать. Понятие школы в Живой Этике можно сравнить со сферическим явлением, а сфера – это самая идеальная форма. И вот я стою перед этой сферой, самой идеальной формой, которая вырисовывается в Живой Этике. С какой точки отсчета мне объяснить суть школы, ее назначение и всех тех компонентов, которые вмещаются в это понятие? Я нахожусь сейчас в очень сложном положении, и еще в более сложном в том смысле, что этот материал, который я собрал для себя, еще не в полной мере осмыслен. Это такая великая глу­бина! Тем не менее попытаюсь выделить несколько аспектов.

Чем является Живая Этика для нас? Один из первых отцов христианства Климент Александрийский считает, что Новый Завет есть учебник по педагогике. Мы – дети Христа, а он есть в первую очередь педагог, потому что учит, как нам жить. Точно так же Учение для нас есть величайший учебник по педагогике в самом широком смысле, предназначенный исключительно для всех, даже для еще нерожденных детей, для тех, кто придет к нам в будущем, – даже для них это Учение составляет основу педаго­гической жизни. Это первое, что я понял для себя, знакомясь с великим Учением. Приведу такие факты: в Живой Этике пример­но 200 раз упоминается слово «школа», но более 2 000 раз упоми­наются понятия, которые связаны с образованием, воспитанием, обучением, просвещением, а именно: учитель, программы, содер­жание обучения, методы обучения. Что это может означать? Для меня нет другого вывода, кроме одного: это значит, что Живая Этика большой упор делает на подрастающее поколение. Да, мы должны нести Учение очень осторожно, должны беречь его и от нападок и от собственного невежества, но еще мы должны растить, воспитывать новое поколение, которому должны передать это Учение. Эта надежда заложена в Живой Этике как фундамент этого великого Учения.

Само понятие «школа» раскрывается в широком контексте всех других понятий. Если суммировать все сказанное в Живой Этике относительно этого понятия, то мы увидим, что школа есть лестница восхождения души человека и эта лестница заключена в учителе. Поэтому такая надежда Высших Учителей на учителей школьных. Положение этих учителей, их будущее, их обеспечен­ность, отношение государства к учителю – все это является пред­метом особой заботы в Живой Этике.

Что же должно стать основанием для школы, которое задаст ей нужное направление? Таким основанием является духовная сущность воспитания. Без этого школа не найдет правильный путь. Кстати говоря, в Живой Этике школа мыслится с позиций четвертого измерения в отличие от сегодняшнего двухмерного, и отчасти трехмерного подхода к педагогике. В ней сказано о вос­питании нравственных качеств, в частности таких, как наблюда­тельность и смирение, но все это осмысливается не только в рам­ках того, что человек должен жить в этом земном мире и в этой жизни ему понадобится, скажем, воображение только для того, чтобы он прожил нормально те годы, которые отпущены ему в зем­ной жизни. Нет. Это воображение, или то же самое смирение, или дальновидность и тому подобное – все это ему нужно будет в будущей жизни. Если в Живой Этике звучит само понятие «гото­вить детей к жизни», то имеется в виду не только наша земная жизнь. Она является лишь путем, задающим направление той жизни, которую предстоит нам прожить, перейдя ту грань, кото­рую мы привыкли называть смертью. Вот это четвертое измере­ние очень ярко прослеживается в каждом контексте.

Я хотел бы вам продемонстрировать еще одно явление. Живая Этика – это такое Учение, которое рассматривает широкие плас­ты нашей жизни, касается всех ее явлений: это и наука, и меди­цина, и другие сферы жизни, сферы высших миров... Но возьми­те любой параграф Живой Этики и в контексте этих широких размышлений вы найдете и задачи школы. Казалось бы, причем тут школа, когда речь идет о высших понятиях, и вдруг мы узнаем: школа должна с малых лет (подчеркивают это понятие «с малых лет», многократно обращая на это внимание), именно с малых лет давать то, другое, третье. То есть не остается ни одной сферы высочайших понятий, где ни проявлялась бы забота о школе. Вот почему я говорю, что Живая Этика, в первую очередь, есть выс­шая педагогика. Если бы мы смогли почерпнуть из нее и ту педа­гогику, которая нам нужна сейчас в школах, то мы принесли бы огромное благо для развития как педагогического мышления, так и педагогической практики.

Теперь о принципах содержания. Живая Этика уделяет этому очень большое внимание. Какое содержание давать детям, иначе говоря, чему учить? Это совсем не праздный вопрос – чему учить и как учить. Конечно, обязательно надо давать детям науки. Но когда в Живой Этике говорится о науках, то всегда подчеркивает­ся, что наука не всякая нужна. Одна часть науки уже отслужила свое, сделав доброе дело, и должна уйти в прошлое. И если мы возвращаем молодого человека к тем ценностям, которые уже теряют свою значимость, и не обращаем его внимание на те науч­ные достижения, которые входят или завтра войдут в нашу жизнь, то в таком случае школа не способна выполнить свою задачу. Гру­стно, когда научные разработки еще долго остаются в лаборато­риях и не находят пути к школе. А ведь они должны сразу отра­зиться в школьных учебниках, в программах. Их должны приме­нять учителя, даже не дожидаясь обновления программ. Поэтому учителям нужно быть открытыми для прогрессивных научных достижений и не ждать, когда правительство, министерство или специальная комиссия обновят программы, чтобы только после этого приступить к делу расширения горизонтов познания уча­щихся.

Я попытался выписывать из Живой Этики самые важные ука­зания о том, чему учить наших детей, что в них воспитывать, чем должна обладать для этого наша школа. Когда я выписал все это, то у меня получился такой длинный реестр, что я просто испу­гался. И хотя этот реестр требует еще осмысления, обобщения, классификации, все же назову некоторые его положения.

Пусть в школах разъясняют, насколько человек живет в трех мирах, – говорится в Живой Этике. И добавляется: с самых ран­них возрастов, с первых же уроков, как только ребенок поступает в школу, и в семье тоже. Отсюда вытекает необходимость гово­рить о том, что стоит за такими явлениями, как сон и смерть.

Дети должны знать о том, что смерти нет. Школа пока, как вы знаете, закрывает глаза на такие явления. И если найдется такой добрый учитель, который скажет об этом детям, причем скажет в нужном контексте, чтобы это не вызвало противостояния роди­телей, а также администрации, то спасибо такому учителю. Но подобное редко случается в нашей практике.

«Пусть в школах учителя скажут о мощи возвышенного уст­ремления». В школах сейчас пропала и сама мотивация учения. Весь процесс обучения в массовой школе строится, как правило, таким образом, что дети учатся насильно. Насилие – это самое тяжкое преступление. Насиловать мысль, волю человека, тем более ученика – это самое тяжкое, что может совершить учи­тель. И вот предлагается, чтобы на уровне доброй воли, свобод­ного выбора дать детям знания об Учителях, чтобы дети понима­ли, что Они существуют в нашей жизни, сопровождают нас по ней, помогают нам. Вот эти прекрасные задания нам предстоит обязательно выполнить.

Теперь хотел бы сказать немного о методах. У меня в практике давно, еще где-то в 60-е годы, сложился такой метод: общаясь с учеником, я стараюсь или до пальцев его дотронуться, или руку ему положить на плечо. Причем я даже не задумывался над тем, почему я это делаю, как-то само собой получалось, по какому-то внутреннему чувству Но, оказывается, в Живой Этике пишут: «Новые правители иногда имея дело с собеседником, накладывают руку на плечо и т.д. Есть особая ценность в том, как это делает­ся». Понимаете, и такие вещи обсуждаются в Живой Этике. Если я дотрагиваюсь сжатыми пальцами, то это означает, что я хочу внушить ученику какую-то мысль. Дотрагивание таким способом – это одно дело, но дотрагивание другим – означает уже совер­шенно иное: я жду от него ответа. Это не просто знаки внешние, а это и есть огненная сила, которая таким образом и совершает дело. Если я тáк дотрагиваюсь, то он больше поймет меня, а если тáк – я больше пойму его.

Дорогие друзья! В ближайшее время мы, наверное, восстано­вим здесь наш лекторий, где я попытаюсь рассказать моим колле­гам обо всех этих вещах, – насколько, конечно, я их понял. Но хотелось бы помечтать о большем. Было время, когда я размеч­тался на одном пленуме ЦК компартии Грузии. Размечтался о том, что хорошо бы иметь детское государство, где были бы науч­ный центр, школы разного типа, разного уровня, спортивный комплекс, школа искусств и тут же ратуша пусть стоит, детский парламент. Скажу откровенно, я не знал тогда о Живой Этике. Спустя два дня меня вызывают в ЦК и говорят: «А мы сделаем тебе все это». Бюро вынесло решение создать такой детский ком­плекс, и он был создан. После Шацкого такого не было вообще в нашей огромной стране. Вот и сейчас я хотел бы помечтать вме­сте с вами.

Дорогие мои коллеги, как нам защитить великое Учение, имена великих людей? Не ходить же всегда со щитами или напа­дать на каждого, который хоть что-то против скажет, а таких все больше становится. Некоторые нападают на Учение преднаме­ренно, злобно, и мы понимаем, что за этим стоит. Но некоторые нападают, потому что не знают, о чем в нем говорится. А вот если бы на одной прекрасной улице Москвы стояла бы прекрасная школа, в которой живет дух Живой Этики, а недалеко еще и уни­верситет... Почему у нас есть университет имени Лумумбы, но нет Университета имени Рериха, где были бы и наука, и искусст­во, и все необходимое. Давайте вместе помечтаем, чтобы были такие образовательные системы. Сейчас, может быть, нам меша­ет то, что нет кадров, материальной базы, чтобы это сотворить, руки не доходят. Но если мы очень сильно пожелаем, то когда-нибудь перетянем это будущее в нашу жизнь и будем воспи­тывать там, конечно же, не только рериховцев, нет, – а граждан нашей великой страны, которые будут не только иметь профес­сии и философские возвышенные взгляды, но и будут мыслить об общем благе и понимать, что человек есть величайшая ценность.