Электронная библиотека Международного Центра Рерихов

Л.В.Шапошникова

Приветствуя нашу конференцию, прежде всего хотелось бы выразить огромную благодарность организаторам празднования столетия со дня рождения Юрия Николаевича Рериха — президенту МЦР Юлию Михайловичу Воронцову, вице-президенту Центра, Генеральному директору Музея имени Н.К. Рериха Людмиле Васильевне Шапошниковой.

Осознавая важность тех вех, которые расставили для нас Рерихи на пути прозревания будущего человечества через постижение его прошлого, следует подчеркнуть их необычайную актуальность именно в наши дни, в сложнейшее время переустройства мира и возрождения национального духа.

Украинское национальное возрождение Х I Х—XX веков, являясь естественным процессом и подчиняясь исторической закономерности, развивалось в общем русле национального возрождения и освободительной борьбы всех угнетенных народов Европы и Азии, но при этом обладало и неповторимым своеобразием. Не имея своей государственности, украинцы, в лице своих талантливых представителей, вынуждены были реализовывать свои чаяния в культурных центрах других государств, под гнетом которых они страдали, — в Вене, Кракове, Вильнюсе, Петербурге, Москве. Искренняя благодарность и братские чувства зарождались в их сердцах к тем, кто разделял их взгляды в творческой среде этих центров. Так рождалось содружество, основанное на культурном единстве, понимании общего направления.

Украинское национальное возрождение в большом долгу перед передовыми людьми России, среди которых особое место занимают Рерихи, в первую очередь — Николай Константинович Рерих, его брат Борис Константинович, архитектор, и старший сын Юрий Николаевич.

Возвращение Юрия Рериха на Родину — событие историческое, значение которого еще не осознано до конца, и поэтому очень важно сейчас собрать даже самые малые крохи памяти о встречах с ним, что сохранились на огромном пространстве бывшего Советского Союза. Все эти свидетельства помогут в будущем понять, какое мощное действие имел подвиг одного Рериха на целое движение, которое позже назовется Рериховским.

Л.В.Шапошникова указывала: «Именно от Юрия Николаевича окружавшие его люди узнали о сути и главной концепции Учения Живой Этики, или Агни Йоги. И узнали об этом не из книг, а от самого носителя этой концепции. Он был богато одарен духовно, и эти беседы о Живой Этике принесли его слушателям значительные накопления. Можно утверждать, что, ведя такого рода работу, Юрий Николаевич постепенно становился уникальным энергетическим центром, которого так недоставало в те годы культурной России. В лице Юрия Николаевича возник действительный магнит, лучи которого осветили и энергетически инициировали будущее Рериховское движение. Пребывание лишь одного Рериха на нашей территории уже сыграло огромную роль в нашей духовно-культурной жизни.

Многие участники Рериховского движения, возможно, и не подозревают, кто в действительности стоял у истоков. Возможно, они наивно полагают, что являются первыми. Думаю, не все из них представляют и те условия, в которых оказался Юрий Николаевич.

Пятидесятые годы были расцветом догматической идеологии, запрещались все иные направления мысли и философии. За это платили свободой, а иногда и жизнью. Тех, кто читал Живую Этику, исключали из партии, арестовывали и судили. Мы должны помнить об этом. Интерес к Рерихам зародился именно в этом канале диссидентства, где мужественно и бескомпромиссно боролись против тоталитаризма и правящей идеологии.

Юрий Николаевич действовал осторожно, но в то же время смело. Его подвиг и жертва на этом пути еще не осознаны нами до конца» [1, с. 4—5].

Точно так же в те далекие 1950-е годы мало кто осознавал, что своим открытием новой, прежде неизвестной «Державы Рериха» мы были обязаны именно ему, старшему сыну. Необычный свет, чистота, простота и вместе с тем глубокая мудрость картин Николая Рериха покоряли, кажется, всех, и в сердцах счастливчиков, сумевших пробиться в огромных очередях к этому свету, зарождалось необычное чувство, которое правильнее было бы назвать устремлением к чему-то новому и очень родному и желанному. Сказочная красота неведомых Гималаев поражала своей свежестью и убедительностью, каким-то особым реализмом, присущим только Рерихам. Он существенно отличался от соцреализма тем, что как бы растворял плотный мир видимой поверхности и превращал ее в тонкий струящийся свето-цвет, несущий в себе особую благодать; в картинах как будто не было теней, в них чувст-вовалась пульсирующая изнутри энергия, живая и теплая, словно человеческая. Это был рериховский реализм с его эффектом авторского присутствия. Мнгие буквально физически ощущали исходившую от полотен силу Мысли, напоенной восточной Мудростью. Юрий Николаевич, напитанный этой мудростью, был ее живым носителем и магнитом.

Он как бы приводил в движение механизм, остановленный и оставленный на время. Динамика пробуждения действовала на каждого, кого она касалась, зажигая искры сердечного огня, душевной теплоты, и навсегда запечатлевала в воображении красивые гармонические сочетания цвета и света. На всем пространстве Союза, где побывали «Гималаи» Николая Рериха, была восчувствована это Красота, невзирая на национальные различия. На вопрос художника — живо ли сердце народа? — был дан мощный и убедительный ответ, его предположения оправдались. Оправдались не фигурально, но реально — как пробуждение духовного органа народа. Сердце народа приняло то, что было ему адресовано, что принадлежало ему по праву, что незаконно было от него отнято.

Юрий Николаевич отдал себя полностью этому начавшемуся процессу пробуждения самосознания на Родине. Он организовывал и сопровождал выставки, читал лекции, встречался с учеными, художниками, поэтами, писателями, простыми людьми. Были встречи с теми, кто был знаком со старшими Рерихами, а также с теми немногими, кто знал о Живой Этике, «Тайной Доктрине». Несколько экземпляров книг он привез с собой и оставил надежным людям, рискуя жизнью. Имена некоторых из этих людей известны. Сохранились фотографии, записи, тетради с воспоминаниями и другие вещи, но, самое главное, живы еще те, кто встречался с Юрием Николаевичем в то тревожное время и мог бы немало интересного и важного рассказать. Но многие еще и теперь боятся рассказывать об этом.

«16 октября 1958 выставку открыли в Киеве», — отмечает в своем дневнике Рихард Яковлевич Рудзитис [2, с. 102]. Она разместилась в Киевском музее русского искусства и экспонировалась до 8 января 1959 года. В письме к Рудзитису от 24 декабря 1958 года Юрий Рерих пишет: «Был в Киеве. Встретил очень теплый прием со стороны художественной общественности. Многие «болеют Рерихом». Провел три беседы. Была хорошая телевизионная передача, в которой показали 51 картину. Выставка в Киеве продлится до начала января. Затем пойдет в Тбилиси, после чего предстоит организация мемориального музея — Ленинград и Сибирь (Алтай) » [2, с. 111—112].

Вскоре состоялось второе посещение Киева, о чем упоминает в своей статье «Рерих и Шевченко» Ю.А.Ивакин, сообщивший, что в январе 1959 года, воспользовавшись пребыванием в Киеве сына художника — Юрия Николаевича Рериха (во время выставки картин Рериха), он расспрашивал его об отношении прославленного художника к Тарасу Шевченко [3]...

В третий раз Юрий Николаевич посетил Киев, по-видимому в мае 1959 года. Это следует из двух писем директора Киевского музея Западного и Восточного искусства Александра Крыжицкого, которые хранятся в архиве МЦР Так, он пишет: «Глубокоуважаемый Юрий Николаевич! Когда я был у вас в Москве, мы условились, что Вы сможете приехать в мае или июне в Киев» . В другом письме Крыжицкий пишет: «Когда я был у Вас в марте, Вы предположительно назвали возможную дату приезда в мае или июне. В июне я буду, по-видимому, в отпуску».

В архиве Киевского музея искусств им. Варвары и Богдана Ханенко хранятся записи по атрибуции предметов, проведенной Юрием Рерихом, которая до сих пор считается эталонной. В статье Елены Огневой и Галины Биленко «Семья Рерихов и Киевский музей Западного и Восточного искусства» отмечено: «После визуального осмотра 23 вещей, из которых 12 — произведения живописи (так наз. тханка, тханкгха, или икона), исследователь атрибутировал их: датировал изображения, локализовал их по месту происхождения, определял изображенные сюжеты. По атрибуции Рериха, преобладают тхангкха, которые датируются XVIII — XIX ст. и происходят из Тибета и его районов — северо-восточного, Амдо, Кхам и Монголии, а также Монголии Внешней» [4, с. 152].

Особый интерес вызывает следующее сообщение в той же статье: «В процессе поиска памятников, отождествленных Ю.Н.Рерихом в коллекции музея, удалось выявить два музыкальных инструмента, имеющих отношение к Н.К. Рериху — отцу Юрия. Свидетельством этого является металлическая табличка, прикрепленная к одному из инструментов, с надписью: «Глубокоуважаемому Н.К.Рериху от ИККозлова. С.-Петербургъ. 1913 годъ». По внешнему виду инструменты напоминают канлинг — духовой инструмент, звук которого, по преданиям, воссоздает/воспроизводит ржание чудесного коня, помогающего праведникам попасть в Девачан. И Н.К.Рерих, и ИККозлов во время своих путешествий по Центральной Азии обращали внимание пароль и значение музыкальных инструментов, как в буддийских службах, так и в повседневной жизни. Каждый из них записал довольно интересные предания о духовых инструментах, подытоживая которые, можно сказать: 1) инструмент призывает Учителя, несущего новое учение; 2) звук инструмента, воссоздающий ржание чудесного коня, содействует перенесению праведников в Сукхавати (Девачан — «счастливую землю». — В.К.); 3) инструмент извещает о проповеди; 4) инструмент своим звучанием отгоняет злых духов, насылающих несчастья, болезни и т.п.» [4, с. 155—156].

Авторы статьи отмечают неслучайный характер подарка, указывая на время возвращения П.К.Козлова из двухлетнего путешествия и встречу с Тринадцатым Далай-ламой, его присоединение к Комитету по сооружению буддийского храма в Петербурге, членом которого был и Н.К.Рерих.

Пытаясь определить пути, по которым атрибутированные Ю.Н.Рерихом предметы оказались в киевском музее, Елена Огнева высказывает следующее предположение: «Музейный городок на территории Лавры, несомненно, состоял из коллекции т. наз. церковно-археологических музеев, расформированных в советское время. Поэтому поступления из этого музея связаны, как можно предположить, с пребыванием украинских священников в составе Российской Духовной Миссии в Пекине, их миссионерской деятельностью на территории Калмыкии, Бурятии, Тувы с конца XVII века и до начала первой мировой войны 1914 г.

Вполне вероятно, что собственно тибетские иконы, скульптуры и предметы прикладного искусства связаны с именами Иллариона Лежайского, Иннокентия Кульчицкого, Геврасия Денцовского, Софрония Грибовского и других священников, выпускников Киево-Могилянской академии или Киевской церковной академии, которые были в составе Пекинской миссии в течение XVIII и в начале XIX вв. Это было в традиции священников-миссионеров — доставлять с собой рукописи, иконы, предметы культа из тех стран, где они бывали» [5, с. 2—3].

Из устных воспоминаний Эммы Аркадьевны Бабаевой, сотрудника Киевского музея русского искусства, известно, что во время посещения Киева в 1959 году Юрий Николаевич провел заседание в Союзе художников Украины, но, к сожалению, каких-либо документов об этом заседании не найдено, так как Союз художников не имеет своего архива.

Нужно отметить, что уже упоминавшиеся слова Юрия Николаевича: «Был в Киеве. Встретил теплый прием со стороны художественной общественности. Многие «болеют Рерихом» , — означают очень многое, но трудно доступное для исследователей. Дело в том, что в то время в Киеве оставалась еще целая плеяда творческой интеллигенции, близко знакомой с конца XIX — начала XX века с Николаем Константиновичем Рерихом и его братом Борисом Константиновичем. Живы были Праховы, Асеевы, Красицкие, Трубецкие, Покровские, многие выпускники Петербургской Академии художеств, Школы общества поощрения художеств, хорошо знавшие и любившие Рерихов. Жив был и известный художник и друг Рериха — И.И. Жакевич, с которым они вместе путешествовали по Киевщине, Волыни и Подолии. Исследователь жизни и творчества Рерихов Виктор Киркевич называет имена выдающихся деятелей украинской культуры, с которыми сотрудничал Борис Константинович Рерих, профессор архитектуры. Это историки Михаил Грушевский и Николай Макаренко, художники Михаил Бойчук, Георгий Нарбут, Федор Эрнст, Ф.Красицкий, В.Рыков и др. В свое время Борис Константинович работал в Киеве, был проректором института архитектуры, археологом-архитектором в составе архитектурной секции отдела искусств Народного комиссариата образования. Вместе с Алексеем Щусевым он реконструировал храм Св. Василия в Овруче, который расписывали К. Петров-Водкин, Блазков и Савелюк. Известно, что Б.К. Рерих — автор портретов выдающихся украинских композиторов Кирилла Стеценко, Николая Лысенко, Якова Степового. Из Киева Б.К.Рерих переезжает в Петербург, затем в Москву, где в 1945 году обрывается его жизненный путь [6, с. 25].

Особо хотелось бы отметить единственную серьезную искусствоведческую работу 1960-х годов о Николае Рерихе в Украине — смелую и глубокую статью Ю.А.Ивакина «Рерих и Шевченко». Для нас особо важен следующий факт, записанный автором статьи из уст Юрия Рериха: «Ю.Н.Рерих уверенно подтвердил, что отец на протяжении всей жизни очень любил Шевченко. Он же рассказывал директору Музея русского искусства О.М.Малашенко, что «Кобзарь» принадлежал к любимым книгам отца и часто читался в семейном кругу. По предположению Ю.Н.Рериха, какие-то материалы об этом, возможно, есть в архиве художника» [3].

Ю.А.Ивакин приводит свидетельство одного из первых исследователей творчества Рериха С.П.Яремича: «Через Микешина Рерих сроднился с артистическим миром, сроднился с его атмосферой, и, что еще важнее, через Микешина он постиг и страстно полюбил украинского поэта Т.Г.Шевченко, одного из величайших певцов степи и простора, какой когда-либо существовал на свете. Необъятное чувство первобытного приволья, опьяняющий аромат волнующейся степи, тысячи раз умирающей и тысячи раз воскресающей в беспрерывной смене бесконечной цепи воспоминаний, начинающихся вчерашним днем и след которых совершенно теряется в глубинах древности, проникновенное понимание жизни настоящего момента, библейская энергия языка, глубокая сердечность и строгая простота — все эти элементы поэзии Шевченко имеют огромное значение в эстетическом развитии Рериха (выделено мной. — Ю.И.). Из лесов родного Севера, из своего уединения он выходит на равнины южной Руси, манящие синеющими далями, где все еще сквозь тонкую оболочку мирного уклада жизни слышится звон бранных доспехов великокняжеского времени и вполне явственно заметны следы привольной жизни Запорожья. Выходя из непроходимой чащи дремучих лесов, впечатлительный художник впитывает полной грудью аромат безбрежных степей, наслаждается речным простором. Два наиболее резко выступающие влияния — влияние первичной природы и влияние той же природы, преображенной в поэзии (Шевченко. — Ю.И.), представляются наиболее сильными и наиболее плодотворными в жизни художника» [3].

Отметим здесь также, что в своих повестях и дневнике Т.Г. Шевченко протестовал против варварского уничтожения и перестройки архитектурных памятников. С аналогичными протестами выступал еще в дореволюционное время и Н.К.Рерих. Есть и другая общая черта: оба художника явили в своем творчестве любовь и уважение к народам и культурам Востока. Монгольские и тибетские циклы картин Н.К.Рериха 1930-х годов явно перекликаются с шевченковскими акварелями казахских степей, причем не только мотивами, но временами — и настроением.

Посетив Киев, Юрий Николаевич, конечно же, не мог не побывать в Софии, Лавре, Кирилловской церкви. Мы можем только предполагать, какой восторг он испытал при встрече со свидетельствами культурного единства разных народов.

Мы имеем в виду буддийский символ «Колеса Времени» в росписях Софии Киевской, в украшениях гробницы Ярослава Мудрого (1027 г.), который как бы нарочито проступает поверх христианской символики. Учение о Калачакре, или «Колесе Времени», проникло одновременно на Русь и в Тибет из Индии. В свое время Николай Константинович Рерих многозначительно замечал: «Останавливаемся на исследовании Киева потому, что в нем почти единственный путь проследить минувшие наслоения культур » [7, с. 31—32].

Нам неизвестно, как прочел эти наслоения Юрий Николаевич, но, опираясь на его научные обобщения, мы можем вполне определенно пройти по расставленным им вехам и пережить радость открытия и прикосновения к тому подлинно прекрасному и грандиозному, что уже было в истории человечества и что даже в наши дни массового затмения сознания, техногенных катастроф, фанатического безумия и конфессиональных войн вселяет надежду.

Посещение Юрием Рерихом Киева не только восстановило нить связи, прерванную репрессиями конца 1930-х годов и Великой Отечественной войной. Оно совпало с хрущевской «оттепелью», и тепло, родившееся в результате «теплого приема» Юрия Николаевича, прямо или косвенно зажгло огонь национального возрождения и движения «шестидесятников», в числе которых были и историки, архитекторы, археологи. Это и возрождение «великого монументального стиля», начатого в свое время Михаилом Бойчуком с благословения Николая Рериха, и, к сожалению, так беспощадно задушенного в 90-х годах XX столетия в угоду коммерческому псевдоискусству и церковной подделке очень низкого пошиба.

Еще одно свидетельство глубинного воздействия деяний Юрия Николаевича Рериха на тех, кто затем стал совестью народа, защитником его Культуры. Киевская газета «День» обратилась к известному украинскому ученому — филологу, публицисту, общественному деятелю, академику Ивану Дзюбе с просьбой назвать десять самых необходимых, по его мнению, книг. Второй после «Ицзин» — китайской «Книги перемен» И.М.Дзюба назвал «Дхаммападу», знаменитый сборник изречений Будды, который вышел в свет в атеистическом Советском Союзе благодаря усилиям Юрия Николаевича Рериха. Вспомнив о своем первом знакомстве с «Дхаммападой» и том волнении, которое он ощутил, перечитав ее сорок лет спустя, Иван Михайлович приводит на страницах газеты несколько самых необходимых, на его взгляд, моральных сентенций из этой книги: «Как крепкую скалу не может сдвинуть ветер, так мудрецы нерушимы среди хвалы и хулы»; «Мудрецы уходят: дома для них нет наслаждения. Как лебеди, оставляющие озеро, покидают свое жилище... Их путь, как путь птиц в небе, труден для понимания»; «Благие светятся издали, как Гималайские горы. Злые же и вблизи не видны, как не видны стрелы, выпущенные ночью» [8].

Продолжая подобные примеры, мы можем подытожить, что Ю.Н.Рерих, вернувшись на Родину и посетив многие города, мощным магнитом своего сердца привлек к идеям Н.К.Рериха, к идеям Живой Этики, Учений Востока огромное число людей, которые несли в своем сердце часть этого магнита, как сокровище, как самое дорогое, и донесли его разными путями до нашего времени.

Живыми впечатлениями от встреч с Юрием Рерихом поделилась участница Круглого стола, проведенного в Киеве в 2002 году, Галина Абрамовна Павлинкер, которой уже почти 90 лет. Она скульптор, член Союза художников Украины, в свое время вынуждена была скрываться, изучая Живую Этику. Юрий Николаевич остался в ее памяти простым, очень спокойным человеком, всегда опрятным, исключительно вежливым, но в то же время непреклонным, если дело касалось чего-то принципиального. Лекции вел в виде бесед. Люди к нему тянулись. Многие интересовались Живой Этикой и «Тайной Доктриной», Юрий Николаевич смело говорил об Учении и Учителях.

Нужно сказать, что эта встреча повлияла на творчество художницы, но ей было сложно в Союзе художников. Она тайно встречалась с группой «Амаравелла» и с группой московских скульпторов, связанных с Юрием Николаевичем.

У Г.А. Павлинкер остался архив профессора химии Виктора Адамовича Вераксо. Он ездил в Москву, встречался с Ю.Н. Рерихом, от которого получил фотографии ступы на месте кремации Е.И.Рерих в Калимпонге. Фотография наверняка была сделана самим Ю.Н. Рерихом и очень хорошо передает свечение от ступы. В архиве имеется также фото кабинета Ю.Н.Рериха в квартире на Ленинском проспекте, сделанное в 1960 году А.Н.Зелинским.

Галина Абрамовна поддерживала связь с латвийскими рериховцами — с Горностаем Польским, который отсидел за свои убеждения 10 лет, с Зельмой Карловной Кермель. Это только несколько штрихов к сложнейшим обстоятельствам того времени.

И еще два характеризующих то время примера. Художник, архитектор Ю.А. Химич под влиянием выставки Рериха и, может быть, уже упомянутого совещания в Союзе художников, которое провел Ю.Н.Рерих, вырабатывает свой стиль архитектурного пейзажа и совершает путешествия, как один, так и в паре с Г.М.Логвином, по древнерусским городам, «Золотому Кольцу», по Украине. В результате в 1968 году Ю.Химич вместе с А.Волынским издают книгу «Страницы каменной летописи». Заметим, что после ухода Юрия Николаевича Рериха с земного плана прошло всего несколько лет, а люди уже успели проделать тысячекилометровый путь с мольбертом и фотоаппаратом, сделать тысячи зарисовок и записей. Это огромный труд, осуществленный благодаря энергии энтузиазма. И такой энтузиазм мы наблюдаем в 1960-х годах у многих подвижников, которых теперь называют «шестидесятниками».

Не вызывает сомнений, что все эти процессы нужно серьезно исследовать, нужно попытаться осмыслить, какая мощь может исходить от настоящего Иерарха, несущего большую созидательную миссию.

В заключение позвольте выразить надежду, что наши скромные находки войдут в число тех, образно выражаясь, нитей, из которых соткется ткань исторической справедливости. Уверен, что лучшие люди Украины в будущем оценят значение тех спасительных вех на пути национального возрождения, которые расставили для нас Рерихи в своем наследии.

Литература

1. Шапошникова Л.В . Слово о Ю.Н.Рерихе// Ю.Н.Рерих. Материалы юбилейной конференции. М.: МЦР, 1994.

2. Рудзитис Р . Встречи с Юрием Рерихом. Минск: Лотаць, 2002.

3. I вак i н Ю.О. Pepix i Шевченко // Радянське л i тературознавство. 1964. № 2.

4. См. сб.: Укра i на в минулому. Вии. VIII. Ки i в—Льв i в, 1996.

5. Огнева Е . Украина: новые материалы по Тибету. Выступление на VIII тибетологическом конгрессе в Блумингтоне. США, 26—31 июля 1998 г. Машинопись.

6. Киркевич В . Бори Pepix, якого знають у Горл i вц i й не знають у Киевi // Украина. 1996. № 2-3.

7. Рерих Н.К . Десятинная церковь в Киеве / Рерих Н.К . Берегите старину. М.: МЦР, 1993.