РАЗВЕ МЫ МОГЛИ БЫ ЖИТЬ БЕЗ ОХОТЫ?

В 1959 году глава дистрикта — коллектор по распоряжению коммунистического правительства Кералы, существовавшего в штате в 1957—1959 годах, проехал по поселкам мудугаров и обследовал их экономическое положение. В своем отчете коллектор писал:
«Люди племени очень просты, почти как дети. Страшно боятся властей и легко поддаются обману. Их образ жизни теперь усложнен в результате страшной задолженности, в которой они оказались, занимая деньги у торговцев и ростовщиков». И еще он отмечал: «Все члены племени — арендаторы дженми». Как я потом и сама выяснила, во всем племени нет ни одного человека, владеющего землей. Все мудугары — арендаторы трех крупных дженми, которым принадлежит земля в Аттаппади. Когда-то племя сообща владело большими участками земли, но постепенно помещики захватили эти земли. Никакого аграрного законодательства в районе племени мудугаров не существует. Действующий на территории штата закон об аграрных отношениях на мудугаров не распространяется. Всевластие и произвол крупных дженми-землевладельцев остается в силе по-прежнему. Мудугары просто бесправные арендаторы. В пятнадцати уру, где мне удалось побывать, я обнаружила, что никаких документов на аренду нет и земля арендуется на основании «устной договоренности». Эта «устная договоренность» дает широкие возможности дженми для самой безжалостной эксплуатации мудугаров. «Устная договоренность» породила так называемые устные права арендаторов, иными словами, их бесправие. Официально считается, что мудугары должны платить от восьми анн до одной рупии за акр в год в качестве ренты. Однако на самом деле эта плата гораздо выше. Нередко помещик без всяких объяснений изымает у арендатора большую часть его продукции. При этом успешно используются незнание мудугарами каких-либо юридических прав вообще и их полная неискушенность в делах мира эксплуатации и наживы.
У мудугаров сохранилась еще довольно своеобразная система распределения арендуемой земли. Каждая семья берет столько, сколько может обработать. Большинство в племени имеет участки размером не более одного-двух акров. Самый большой участок — пять акров. При такой системе можно было бы удивляться скромным размерам арендуемых участков. Однако все гораздо сложнее. Манукаран из уру Чиндаки однажды кое-что объяснил мне.
— У меня, — сказал он, — два акра земли. Мы своей семьей могли бы обработать и больше. Но у нас и заберут тогда больше. И получится то же самое. Ведь помещик сам определяет, что для нас лишнее, и забирает все это «лишнее» себе. Поэтому два акра у меня или пять — в этом особой разницы нет. Только когда у меня два акра, я могу меньше работать и сумею сходить в лес и накопать съедобных кореньев. Правда, иногда и то, что я нахожу в лесу, отнимает дженми. Но все же что-то остается. А нашего урожая еле хватает на прокорм. На семена уже ничего не остается.
Как правило, в начале сельскохозяйственного сезона мудугары начинают занимать у местных торговцев зерно и деньги. Каждая семья имеет долги. Надежды на выплату этих долгов нет. Нередко сумма долга всего уру достигает пятисот — восьмисот рупий, а иногда полутора тысяч рупий. При том низком жизненном уровне, который существует у мудугаров, — это огромные суммы. Задолженность приводит к тому, что торговцы под видом долга изымают у мудугаров все излишки, если таковые имеются, а также часть необходимой продукции. Но иногда обстоятельства складываются так, что в некоторых семьях все же остаются «излишки». Они появляются в результате полуголодного существования семьи. Такие случаи, правда, редки. Из пятнадцати уру, где мне удалось побывать, только в четырех могли продавать излишки. Покупают такую продукцию обычно агенты лавочников Коимбатура и Маннаргхата. Но это не покупка, а грабеж. Пользуясь бедственным положением мудугаров и их неосведомленностью в рыночных делах, торговцы платят им за проданную продукцию в два-три раза ниже рыночной цены. В результате такой сделки мудугары оказываются прочно закабаленными маннаргхатскими и коимбатурскими торговцами.
Однажды в уру Читтур я разговорилась с молодым парнем, по имени Пачай. У Пачая пять акров земли. Часть урожая он может продать. Он выручает за излишки шестьдесят рупий ежегодно.
— Я знаю, — говорит Пачай, — в долине я мог бы продать мой урожай за двести рупий, но что я могу сделать? Я должен Шивалингаму. И когда я приношу ему мой рис или раги, он платит мне столько, сколько захочет.
Каждая семья обрабатывает свой участок. Техника обработки самая примитивная. На полях мудугаров используются деревянный допотопный плуг, лопата и мотыга. В уру очень развита взаимопомощь. Как правило, приглашают соседей помогать в полевых работах и сами им помогают тоже. Если женщина одна или она вдова, на ее полях по очереди работает весь уру. Никто никогда не просит вознаграждения за помощь. Эта родовая солидарность помогает мудугарам противостоять в борьбе с чужим миром современных хищников.
Поля не могут прокормить племя, и поэтому то, что дают окрестные джунгли, занимает немаловажное место в его жизни. До сих пор палка для копания съедобных кореньев верно служит мудугарам. С первыми лучами солнца они отправляются в лес на поиски дневного пропитания. Однако и собирательство много не дает. Как-то я спросила одного из мудугаров:
— Вы охотитесь?
— Амма, — ответил он, — разве мы могли бы прожить без охоты? Нашим детям нечего было бы есть.
И это правда. Охота — традиционное занятие мудугаров. Но на крупного зверя теперь не поохотишься. Лесной департамент объявил заповедными огромные массивы джунглей. Охота в них запрещена. Олени, дикие слоны, пантеры ушли в глухие чащи заповедных лесов. Обезьяны почти все выловлены и съедены. Прежде на них охотились с луком и с острой бамбуковой стрелой. Нередко их ловили сетями. Но теперь это почти безнадежное занятие. Мудугарам остались только птицы и мелкие животные. Для птиц и мелкой живности есть специальный лук. Вместо тетивы на лук натягивается двойной шнур. Между шнурами укрепляется веревочная сетка. В нее вкладывают камень и стреляют. Пользоваться таким луком-пращой очень трудно. Необходимо иметь большой опыт и навык. Мудугары владеют этим искусством в совершенстве. Каждый мальчик с детства учится обращаться с таким оружием.
Однажды я наблюдала, как девятилетний мальчишка очень ловко сшиб камнем сине-зеленого попугая, который сидел высоко на кроне кокосовой пальмы. На диких коз и оленей мудугары охотятся с луком, напоминающим арбалет. К основе лука прикрепляется поперечная палка с зарубками, с ее помощью можно туго натянуть тетиву и держать ее наготове. Стрела накладывается на поперечную палку, и, когда тетива спускается с зарубки, стрела летит очень далеко. Ее сила настолько велика, что обычная бамбуковая стрела нередко пробивает шкуру дикого слона. Очень часто, отправляясь в лес, мудугары не берут с собой оружия. Когда я поинтересовалась, как они защищаются, если на безоружного нападет тигр или пантера, несколько охотников ответили мне, что таких случаев не бывает.
— Ну, а если все же такое случится? — настаивала я.
— Тогда мы кричим, — ответили мне.
— И звери пугаются?
— Всегда пугаются. Это крик наших предков. Особенно его боится тигр.
Я не совсем поверила. Но, идя как-то с Маданом через джунгли, я услышала странный, леденящий кровь гортанный крик. Я затрудняюсь сказать, что он напоминал, только человеческого в нем было мало. Мы остановились, и Мадан сказал:
— Мудугар кричит. Тигра встретил.
Новость была не из приятных.
— А вдруг тигр на него напал?
— Нет, — спокойно отвечал Мадан. ― Раз он так кричал, тигр ушел.
Приблизительно через полкилометра мы наткнулись на мудугара. Через плечо у него висел мешок из грубой ткани, в руках была палка для копания кореньев.
— Это ты кричал? — спросил Мадан.
— Я.
Вели из уру Розового дерева рассказал, как все произошло. У ручья, из которого он пил воду, Вели услышал какой-то шорох. Он резко обернулся и увидел тигра, приготовившегося к прыжку. Вели закричал, и тигр исчез в зарослях.
Во многих местах джунглей, которые подходили вплотную к уру мудугаров, я не раз видела разрытую землю. Это оказались норы кротов. Мудугары считают, что мясо кротов очень вкусное. Они разрывают ходы и достают животных из нор. Но другие мелкие животные не дают брать себя голыми руками. Поэтому на них ставятся ловушки. Есть ловушки и капканы для кроликов и для крыс. Крыс мудугары тоже едят.
В быстрой реке Бхавани они ловят рыбу. Снасть для этого несложная — веревка с грубыми самодельными крючками. На крючки надевается мелкая рыбешка. Веревку перебрасывают с одного берега на другой. Рыба покрупнее съедает рыбешку и ловится на крючки.
Земледелие, собирательство, охота и рыболовство требуют сноровки и умения. Требуют терпения и трудолюбия. От одного из чиновников я однажды услышала: «Мудугары бедны, потому что ленивы». Это часто повторяют торговцы и помещики — все те джентльмены, которые причастны к тому, что мудугары бедны. Все те, кто никогда не отличался ни терпением, ни трудолюбием, свойственным этому маленькому племени, люди которого заняты на работе с восхода и до захода солнца.