Синь его от сини северных сумерок.
Зелень от морской муравы.
Жаркой цвет от жарких костров.
Пламя от пламени стрел цареградских.
Он построил свой каменный город, просторный, как просторное море, и вольный, как вольность Господина Великого Новгорода, и жаркой цвет от жарких костров загорелся по Русской земле»
Свободное искусство, 1916. С. 83–85.
Так торжественно величал Николая Константиновича Рериха писатель Алексей Михайлович Ремизов в сказе «Град-камень Рериха» в юбилейном сборнике к двадцатипятилетию творческой деятельности художника. Роскошное иллюстрированное издание это на бумаге «верже»
Примечательно, что отсчет своей творческой деятельности Н.К.Рерих начинал не с года создания своей первой картины «Гонец» (1897), а с первых заметок о природе, опубликованных шестнадцатилетним гимназистом в охотничьих журналах в 1890 году. Это показывает, что своей литературной деятельности, включая публицистику, художественную прозу, поэзию, художник придавал серьезное значение.
Литературный дар неотделим в Рерихе от дара живописца. Зачастую на сюжеты своих картин он создавал поэтические сюиты, дополняя и поясняя свой красочный мир, как и обратно, от литературного замысла шел к картинам. Так и сюжеты первых картин молодого художника составляли связный литературный цикл, названный им «Начало Руси. Славяне». Первая картина «Гонец» начинала цикл, затем следовало развитие действия: междоусобная война и последствия войны, строительство города («Город строят», 1902), приход варягов на службу («Заморские гости», 1901 – на сюжет этой картины также написана сюита «По пути из варяг в греки») и другие сюжеты.
Может показаться, что, обратившись к временам начала Руси, к языческому прошлому, к «долетописной» истории, молодой художник искал свое место, свою, незанятую «нишу», поскольку в русской исторической живописи безраздельно царил Суриков, а певцом православной Руси был Нестеров. На самом деле это была логически осмысленная ретроспективная программа художественного постижения прошлого, которая отвечала как научно-археологическим увлечениям Рериха, так и рано проявившемуся в нем стремлению к проникновению в глубинные тайны древних культур и религий.
Как художник Рерих всегда оставался верен этой ретроспективной программе и никогда не выходил из нее к современным темам. Проблемам современности были посвящены его публицистические статьи.
Свои статьи первого, дореволюционного периода творчества художник озаглавил выразительно – «О старине моления» (они вошли в 1 том Собрания сочинений Н.К.Рериха – только первый том и вышел в 1914 г.).
Поводом к появлению серии статей стала предпринятая Рерихом в 1903 г. поездка по древнерусским городам – «поездка за стариной», по словам самого художника, – чтобы воочию убедиться, «когда бывала красота на нашей земле». Художник объехал двадцать пять городов, написал девяносто этюдов – целую серию, названную им «Памятники русской старины».
Серия эта явилась подлинным художественным открытием шедевров древнерусского зодчества, дотоле мало привлекавших внимание культурного общества. Это невнимание к тому, что рядом, к подлинно великим творениям народного гения побудило Рериха взяться за перо и обратиться к русскому обществу с призывом «узнать и полюбить Русь».
«Пора русскому образованному человеку узнать и полюбить Русь»
Но восхищение красотой памятников прошлого, почитание родной старины, как ни благородно оно, само по себе недостаточно. Любовь к старине должна быть действенна. Памятники надо защищать и охранять.
Рерих описывает факты варварского небрежения стариной, факты разрушения и порчи истинно прекрасного и, уступая своей природной сдержанности, горячо убеждает:
«Грех, если родные, близкие всем наши памятники древности будут стоять заброшенными.<…> Дайте памятнику живой вид, возвратите ему то общее, в котором он красовался в былое время, – хоть до некоторой степени возвратите! Не застраивайте памятников доходными домами; не заслоняйте их казармами и сараями.<…> Дайте тогда молодежи возможность смотреть памятники, и она, наверное, будет стремиться из тисков современности к древнему, так много видевшему делу»
Строки эти и ныне звучат злободневно, как и другие:
«По всей России идет тихий, мучительный погром всего, что было красиво, благородно, культурно»
«Печально, когда умирает старина. Но еще страшнее, когда старина остается обез-ображенной, фальшивой, поддельной»
«Еще слишком много сердец закрыто для искусства, для красоты»
Говоря словами Рериха: «Как это все старо и как все это еще ново»
Художник ведет речь не просто об охране памятников, шире – об охране старины, прошлого в целом, и еще шире – об охране всей родной земли. Сохранять надо не только па-мятники – дело рук человеческих, но и саму природу, окружающий человека мир. Памятник не живет изолированно, он связан с окружающей средой, с природой. Природа русской зем-ли – тоже ее историческая память. Она свидетельница того, что «случилось на нашей вели-кой равнине». «Везде что-то было. Каждое место полно минувшего»
Для художника же, для деятеля культуры, для каждого из живущих на этой земле по-знание прошлого, памятников старины, постижение природы и осознание значимости род-ного достояния важно потому, что – «Не знающий прошлого не может думать о будущем»
Таково творческое убеждение Рериха, девиз всей его деятельности.
Мы сказали выше, что творчество Рериха представляет собой четко продуманную, ло-гическую цепь. Начав с «археологических» картин – «ученой живописи», как можно ее опре-делить, – он шел к «доисторическим фантазиям», к легендарным сюжетам, спускаясь по ве-кам все глубже. Родное, охранять которое он призывал, не означало для него замыкания уз-ко-национальными рамками, напротив, оно тем и было ценно, что давало выход просторно-му вселенскому чувству.
Россия, Русь удивительна, уникальна тем, что являет собой стык многих культур, счи-тает Рерих. «Россия – чудесный, единственный в мире край, куда по воле судьбы текут пути многих странников мира»
Так рассуждал Рерих в то время, когда создавал такие свои прославленные картины, как «Поморяне. Утро» (1906), «Небесный бой» (1909), «Каменный век» (1910), пейзажи Фин-ляндии.
Диапазон его творчества в эти и последующие предвоенные и предреволюционные годы как всегда широк и разнообразен. Он касается славянского прошлого и древнерусской легенды, скандинавского эпоса и, еще осторожно, индийского. Он выполняет и церковные работы – церковь в Талашкино под Смоленском, росписи Троицкого собора Почаевской Лавры. Обладая «всемирной отзывчивостью», в своих работах Рерих оставался верен своему пантеистическому чувству, своему дару «всеведения», приятия всех культур и религий.
Пожалуй, лучше всех понявший дореволюционное творчество Рериха поэт Михаил Кузмин определял: «Рерих – прежде всего художник, настойчивый и неколеблющийся мас-тер, украситель, тугое сердце, неизливающаяся душа, которой скорее сродни отвлеченные догматические истины, выраженные в блестящих аллегориях, чем экстазы и умиления. Но влюблен он в это внутренне чуждое ему искусство иконописи, как никто...»
Действительно, эпический дар Рериха таков. Он остро чувствует красоту во всех ее проявлениях и способен воплощать ее в «блестящих аллегориях». В том, что «Красота спасет мир», – по Достоевскому – он был убежден.
Рериха называли «тайноведом», «тайнодумом». Его картины, сами по себе, были свое-образными философемами и мифологемами. Бесспорно лишь одно: всю жизнь художник был занят поисками Истины и Красоты.
Знакомство с Индией – сначала опосредованное, через книги, произведения искусства – открывало новые горизонты. Помимо духовных горизонтов Индия приобретала огромное культурологическое значение, ибо в ретроспективной схеме «радости искусства» мысль о взаимодействии культур логично вела к идее «прародины» индоевропейских народов. Будем помнить, что речь идет не о научности или ненаучности этой теории, а о ее художественной привлекательности. Рерих – художник, мыслитель, сознательно шел в глубины истории, на-чав со славянской древности, все далее уходя к временам зарождения религий и цивилиза-ций, чтобы обрести там некие первоэлементы бытия, одним из которых является Красота, вечный источник искусств.
Вселенское чувство все больше овладевает художником в предреволюционный пери-од. В канун мировой войны он создает картины и сказки на темы индийской мифологии, а под впечатлением от посещения выставки индийского искусства пишет рубежную для себя статью «Индийский путь» (1913).
«Уже давно мечтали мы об основах индийского искусства. Невольно напрашивалась преемственность нашего древнего быта и искусства от Индии. В интимных беседах часто устремлялись к колыбели народной, а нашего славянства в частности. <...> Мы поняли зна-чение византийских эмалей. Мы поняли, наконец, и ценность наших прекрасных икон. Те-перь иконы уже вошли в толпу и значение их укреплено. Через Византию грезилась нам Ин-дия, вот к ней мы и направляемся. <…> Живет в Индии красота. Заманчив великий Индий-ский путь»
Логика художественного и идейного развития Рериха была такова, что выход его на «индийский путь» был неизбежен. Поэтому революционные события не стали для него такой жестокой ломкой жизни и творчества, как для ряда деятелей русской культуры. Не пришлось и эмигрировать – в революционные годы Рерих с семьей проживал на территории, отошед-шей к независимой Финляндии.
Как и многие деятели русской культуры, он увидел всю сложность и опасность Ок-тябрьского переворота. Поступавшие за границу сообщения о гонениях на деятелей культу-ры, о расстрелах и разрушениях возмущали его. Всегда уравновешенный, выдержанный в поведении и словах, Н.К.Рерих отозвался резко. «Разрушителями культуры» – назвал он большевиков. Справедливости ради заметим, что полученные Рерихом сведения с родины, к счастью, не во всем оказались верны, но, безусловно, разрушительный пафос большевизма он понял и изобличил. «Вульгаризм и лицемерие. Предательство и подкуп. Искажение всех святых основ человечества – вот что такое большевизм. Это наглый монстр, обманывающий человечество»
Подобно ряду интеллектуалов Запада, поначалу осудивших большевизм, а затем, по окончании гражданской войны и при относительной стабилизации режима, перешедших на лояльные позиции, схожую эволюцию во взглядах претерпел и Рерих. Совершая свое знаме-нитое путешествие через «Сердце Азии» (так озаглавил художник свою книгу об этом путе-шествии), Рерих с семьей ненадолго заехал в Москву. Правда, по взаимной договоренности с правительственными органами, визит прошел без широкой огласки. Но для самого художни-ка, конечно, значила немало эта, увы, последняя встреча с родиной в 1926 году.
Вселенское чувство, та самая «всемирная отзывчивость» русского человека, по Досто-евскому, вкупе с ясными практическими задачами побудили Рериха к грандиозному деянию – созданию в Нью-Йорке целого ряда культурно-просветительных организаций, включаю-щего в себя Институт объединенных искусств, Международный художественный центр «Венец мира» и Музей Рериха.
«Искусство объединит человечество» – был девиз международного центра. Это была великая идея, как и идея Пакта Мира – об охране культурных ценностей, так называемого Пакта Рериха, предложенного художником в канун второй мировой войны.
Оба этих великих деяния не нашли понимания в то время, но неизменным оставалось убеждение художника, что «сердце народов все-таки имеет общечеловеческий язык»
В своей деятельности «международного художника» Рерих не уходил от русских дум и русских тем. Так, в двадцатые годы им создана живописная серия «Санкта» – о русских святых, о преподобном Сергии Радонежском, в тридцатые годы создана своеобразная тибе-то-русская богатырская серия на темы русских былин. Образы русской и восточной культур оказываются объединенными, поскольку едино само человечество: «Во имя красоты знания, во имя культуры стерлась стена между Западом и Востоком»
Второй родиной Рериха становится Индия. Он поселяется в предгорьях Гималаев, в долине Кулу, священном месте индусов. Там создает он серии картин на мифологические темы и знаменитые гималайские пейзажи, каждый из которых можно назвать философской поэмой в красках.
Свою общественную деятельность этого периода творчества художник полагал как служение человечеству. Его публицистическое наследие двадцатых и тридцатых годов ог-ромно, это многочисленные статьи в периодике и сборники статей и очерков. Это возвышен-ные гуманистические призывы к утверждению Красоты и Культуры в годы, когда дух чело-веческий «смутился во взаимовредительстве».
«И когда утверждаем: Любовь, Красота, Действие, – мы знаем, что произносим фор-мулу международного языка. <…> Под знаком Красоты мы идем радостно. Красотою побе-ждаем. Красотою молимся. Красотою объединяемся»
«Берегите, берегите прежде всего не материальные блага, а искусство»
«Культура есть прежде всего человеческое делание во имя осознанного Добра, Света, Блага»
«Пылайте сердцами и творите любовью»
Так призывал художник в те тревожные годы.
Вселенское чувство не означало для Рериха умаления чувства Родины, растворения его в общих, отвлеченных понятиях, напротив, понятию родины, России придается им кос-мическое значение как родине духа, как пути к Высшему.
Он говорил:
«Поверх всяких Россий есть одна незабываемая Россия.
Поверх всякой любви есть одна общечеловеческая любовь.
Поверх всяких красот есть одна красота, ведущая к познанию Космоса»
Служение человечеству означало для художника служение и родине, как и обратно – служение родине в высшем смысле есть и служение человечеству.
Следуя этому убеждению, нет места национальной узости, превозношению одного народа над другим, того, что определяется словами национализм и шовинизм.
Этих отрицательных качеств, по мнению художника, лишен русский народ. «Радость наша в том, что русский народ не шовинист. Он и добр от широты мысли»
«Не найдется такое жестокое сердце, чтобы сказать: не мысли о Родине». «Небреже-ние к Родине было бы прежде всего некультурностью». «Защита Родины – есть и оборона культуры»
Рерих утверждает не только «великое значение ценностей Российских»
Когда началась война с нацистской Германией, Рерих выступил как русский патриот. Отрезанный от родины, находясь в глубине Индии, куда скупо доходили вести, он постоянно откликается статьями на происходящее. В самые тяжелые, первые годы войны он верил, что родина одолеет и это испытание. «В грозе и молнии кует народ русский славную судьбу свою. <…> Потрясения лишь вздымали народную мощь <...>» .
Но не пропустим вниманием и то, что патриотизм Рериха зрячий, он отделял подвиг народа от поступков и слов его правителей. Так, когда Сталин в ноябрьской речи сорок пер-вого года прошелся по адресу «интеллигентиков», явно играя на низших инстинктах толпы, Рерих дал его словам возмущенную отповедь: «В час, когда все единение необходимо, оно (правительство. – Г.Г.) не может клеймить мозг государства»
Победа России в страшной войне, возросший международный авторитет великой страны побуждали в первые послевоенные годы многих представителей русского культурно-го зарубежья задумываться о возвращении на родину, надеясь на послевоенное смягчение режима. Вряд ли Рерих испытывал иллюзии в отношении режима, но на родину он стремил-ся, вел переговоры, начинал готовиться к переезду.
Ныне мы можем только гадать, что было бы с Рерихом в случае его возвращения в Россию в те годы, когда раскручивался новый виток идеологического террора. Несовмести-мы «водитель культуры», «международный художник» и «борьба с космополитизмом». Судьба избавила его от этого испытания. 13 декабря 1947 года он умер.
Бесспорно и дорого для нас само устремление художника на родину – оно подтвер-ждает, что до конца дней, при всей вселенскости устремлений, он остался русским художни-ком. Россия и в разлуке постоянно была для него чашей живой воды.
Рерих, художник-мудрец, конечно, знал, что исторические испытания, переживаемые народом, как ни тягостны, но преходящи и нашим упованием на будущее является великое прошлое народа, его культура, его творческий дух. Рерих глубоко верил в духовность и нрав-ственную силу русского народа. В очерке «Чаша неотпитая» он писал:
«Знаю, пройдет испытание. Всенародная, крепкая доверием и делом Русь стряхнет пыль и труху. Сумеет напиться живой воды. Наберется сил. Найдет клады подземные.
Точно неотпитая чаша стоит Русь. Неотпитая чаша – полный целебный родник. Сре-ди обычного луга притаилась сказка. Самоцветами горит подземная сила.
Русь верит и ждет»