Page 193 - Мастер2

Они становились его друзьями, и он поддерживал с ними постоянные связи. Но он общался не только с ними.

В первый же месяц путешествия по Индии он понял, как утон-чен, восприимчив и творчески одарен обычный индиец, как развита в нем духовная сторона его натуры. Индийцы воспринимали человека сердцем и душой. И в этом восприятии было много того интуитивного, внутреннего знания, которое не могли заменить ни широкая инфор-мация, ни образование. Ему было легко с индийцами, взаимоотноше-ния с ними складывались просто и естественно. Эта особенность наро-да, среди которого пройдет вся его оставшаяся жизнь, облегчит ему эту жизнь, поможет перенести долгую разлуку с Родиной. «И сердце Индии, — напишет он, — отзывчиво там, где оно почует взаимность. Никакие слова и уверения не сравняются с великим знанием сердца. Зато и неизменен приговор сердца. Оно знает, где настоящее добро, под любою поверхностью сердце определит сущность» 1 .

«Приговор сердца» Индии был однозначен. Оно приняло его. Как приметпотоммногихрусских,которыепойдутегопутями.Ивэтомпри-ятии переплетутся объяснимые и необъяснимые моменты и возникнет то состояние отношений, которое не удается определить лишь одними словами. «Если поискать да прислушаться непредубежденно, то мно-гое значительное выступает из пыли имглы. Нужно, неотложно нужно исследовать эти связи. Ведь не об этнографии, не о филологии думаем, но о чем-то глубочайшем и многозначительном» 2 . Это «глубочайшее и многозначительное» он объясняет фразой «сердце сердцу весть пода-ет» 3 . За этимбудет стоятьмногое. Ив настоящем, и в будущем. Но тогда это многое только начинало в нем формироваться и складываться. Он удивлялся и радовался тому, как подчас правильно и тонко разбирается в искусстве обычный индиец. Как доступен его внутрен-нему пониманию мир гармонии и красоты. Он общался и беседовал с разными людьми. Знатными и простыми, образованными и необра-зованными. И вновь удивлялся тому, как порой бывает утонченна и точна их мысль, как доступны их пониманию сложности человечес-кого духа. Он назвал эти качества знаками. Знаками богатой и тонкой культуры, которую так и не смогли окончательно погубить ни ино-земное господство, ни мутный поток современной цивилизации. Эти знаки он искал, погружаясь в прошлое Индии. Он искал их в фресках Аджанты, ступах Сарната, изваяниях Элефанты. «В усвоении песен-ного лада, в характере зова, в движениях вы видите старую мощную культуру <...> — записывал он в своем дневнике. —И никакого Рима и Греции не было, когда цвела Индия. И последние раскопки начина-ют поддерживать этот несомненный вывод» 4 .