Электронная библиотека Международного Центра Рерихов

Говорит Гораций: «Бедность устремляла меня к вдохновению».
Удивительно вспомнить, что Св.Франциск, покуда он был бо­гатым гражданином, не привлек к себе ничьего внимания. Но сто­ило ему обручиться с синьорой Бедностью, вступив на духовный путь, как он сделался тем мировым Святым, имя и облик которого зажигает и устремляет к подвигу множества сердец.
Перелистывая страницы многообразной истории человечества, мы все-таки приходим к тому же непоколебимому утверждению, что богатство не отмечено в истории как лучшее средство дости­жений. Шах Хумаюн при рождении своего великого сына Акбара был настолько беден, что мог уделить своим приближенным обыч­ные при таком случае подарки лишь в виде нескольких крупинок мускуса.
Очень богаты были банкиры Вавилона, но история не сохра­нила их имени. Такие имена не пригодились в рассказе о челове­ческих достижениях, если не приобщались к просвещению. Лето­пись движений человечества для непредубежденного наблюдателя все-таки остается чем-то очень замечательным по своей внутрен­ней справедливости.
Современники творят много неправд и несправедливостей, но само время производит по законам бытия знаменательные пере­становки. Вопреки современникам эти законы выдвигают все по­ступательные движения и отодвигают в бездну все призрачное, случайное, временное. История не забывает, в конце концов, мо­жет быть, и через целые века, отдать справедливую дань сердеч­ному человеческому устремлению к Общему Благу.
История человечества, в конце концов, остается человечной, в полном смысле этого слова. Своекорыстие, себялюбие, злобность и жестокость все-таки остаются на каких-то стыдных местах, и ни­какое золото, никакие порфиры не могут прикрыть ни невежество, ни разрушение. В то же время каждое творчество, каждое истин­ное созидательное стремление оказываются все-таки незабытыми. При этом история с трогательною внимательностью, часто неизве­стно откуда просочившейся, не забывает отметить все бескорыст­ное. Отмечается все, хотя бы своеобразно устремившееся во благо человечеству. Та же история доносит до нас множество самых не­ожиданных сведений, которые при сопоставлении составляют нео­быкновеннейшую мозаику, из которой каждый может черпать массу поучительного для жизни.
Вспомним о самом условном знаке жизни человеческой — о монетах. История Китая и в этом вопросе, как и во многих других, дает незабываемый пример. Во время движения нашей экспе­диции по дальним областям Китая нам пришлось встретиться с не­обыкновенно странным положением денежных знаков. Мы были прежде всего предупреждены опытными людьми, чтобы не прини­мать серебряных слитков, хотя бы и снабженных государственны­ми печатями, ибо очень часто внутри серебряной плитки искусно вкраплена медь. Также немало смущений доставили нам совре­менные серебряные монеты, которые принимались и оценивались совершенно своеобразно в разных местностях. В одном городе лю­били голову Ли Хун-чана с шестью буквами, а в другом желали иметь семь букв. Одни хотели иметь монеты с женским изображе­нием, а другие вообще не желали китайских знаков, требуя ру­пии.
Наконец, нам предложили как разменную монету какие-то деревянные палочки с нарезками, при этом утверждая, что эти знаки самые лучшие, ибо они выпущены местным игорным домом. Таким образом, поверх всех голов Ли Хун-чана, обыватели вдруг поверили палочкам игорного дома, находя в них неоспоримую ценность. При всем разнообразии китайских монетных знаков все-таки палочки игорного дома остались непобитыми в своей ориги­нальности.
Идя по истории Китая вглубь, мы действительно можем встре­тить всевозможные затейливые формы монетных знаков, но после современных палочек игорного дома, пожалуй, наиболее неожи­данной и знаменательной формой будут монеты-ножи династии Чжу (715—431 гг. до нашей эры). Среди множества странных мо­нетных форм, соответствовавших разнообразным видам торговли, форма ножа нигде нам не встречалась. Пожалуй, в наше время всяких упадков, подавленности, провалов бюджетных внутренний смысл монеты-ножа был бы очень знаменательным. Должник го­ворил бы кредитору: «Погодите, ужо я вам отдам ножами». Или: «У меня для вас немало ножей припасено». Сколько недоразуме­ний при всевозможных комиссиях Лиги Наций происходило бы из-за таких ножевых дискуссий. Но в китайских монетах-ножах со­хранилась вековая китайская изысканность. Форма их очень кра­сива, а кольцо на ручке показывает, что они могли привязываться или нанизываться на что-то и были носимы при себе. С нашей су­дебной точки зрения, сколько недоразумений могла бы создать та­кая монета в руках грабителя, который стал бы уверять, что это просто перочинный ножик.
Но знаменательно, что изысканная фантазия древних считала возможным соединять понятие денежного знака именно с ножом. Ведь никто не применял как денежный знак какое-либо священ­ное изображение, как таковое. Правда, на монетах бывали изобра­жения божеств, но они употреблялись как символы, как храните­ли известного города или страны. Кто знает, может быть, какому-то из наших современных банкиров облик ножа-монеты был бы особенно увлекателен и близок.
Так история человечества, как точно какие-то предостерегаю­щие знаки, доносит до нас сочетания символов. Нож больше всего является символом жестким, колючим, жестоким, но ведь и де­нежный знак, во всей условности своей, тоже не будет божествен­ным.
История не забыла рассказать нам, что даже Конфуций, вели­кий своим миролюбием и справедливостью, был настолько пресле­дуем современниками своими, что даже должен был держать наго­тове запряженную колесницу и большинство жизни провел в вы­нужденных переездах. Но история отбросила в бездну имена этих невежд преследователей. А Конфуций не только остался в памяти, не только прожил через тысячелетия, но имя его еще более укреп­ляется и в теперешнем современном сознании.
Говорить о преследованиях современников и о последующих справедливых оценках — значило бы, прежде всего, изложить ис­торию сравнительных религий, историю всех учений света, исто­рию всех творческих устремлений. Мы уже не раз напоминали, что должны были бы быть изданы наряду с книгою «Мученики на­уки» и книги «Мученики искусства», «Мученики творчества», «Мученики блага». Еще недавно мы видели, как Эдисон за свое одно из поразительнейших открытий был назван в собрании одной Академии шарлатаном.
Это же название, даже в издании изысканных энциклопедий, еще недавно было применяемо к именам очень почтенным и заме­чательным. Поучительно было наблюдать, как в последовательном издании эти наименования смущенно стирались. Сама история уже начинала выдвигать оценку неоспоримую, и условное невеже­ственное суждение современников стыдливо стиралось, уступая место более приличным наименованиям.
Во всех проявлениях жизни постоянно видим мы эту кристал­лизацию ценностей, произведенную уже космическим сознанием. Одни знаки и символы почему-то стираются, а другие даже через все потрясения и бури проходят невредимо и остаются поучитель­но. Древние мудрые китайцы почему-то соединили символ монет­ного знака с символом ножа, и этот символ время донесло до нас неприкосновенно.
Так же неприкосновенно и ярко донесло до нас время и вели­кий образ Св.Сергия и всех тех мощных духом подвижников, ко­торые, презрев условности несовершенного земного быта, устреми­лись к ценностям истинным. И великий поэт Гораций не только не устыдился, но с полным достоинством помянул о значении бед­ности для его вдохновений. И замечательный художник Ван Гог, посылая своему домовладельцу отрезанное свое ухо, как бы напо­минал об ухе, имеющем услышать. Если бы только люди поняли, где истинные ценности, им действительно нужные, где живет та щедрая бедность, которая богаче всяких богатств!
Конечно, никто не скажет, что торговля не нужна. Наоборот, всякий обмен в культурных пределах должен быть приветствован. В нашей Всемирной Лиге Культуры потому-то включено участие промышленных предприятий, лишь бы они двигались по культур­ным путям. Но следует всюду заметить, что капиталу и торговле не может принадлежать то краеугольное место, которое часто ут­верждается за ними в наши смятенные дни. В истинном сотрудни­честве с культурными ценностями всякий труд, всякая производи­тельность лишь умножит Сад Прекрасный.
Вагнер в своем «Кольце нибелунгов» дает многие космические моменты. Останется незабытым и знаменательный разговор Вотана с Миме, когда Вотан предлагает Миме задать ему три вопроса. Во­тан ответил на все заоблачные и подземные хитроумности Миме, но, блуждая далеко, Миме забыл спросить о самом ему нужном. Вотан говорит Миме: вот ты блуждал далеко, подымался к обла­кам и спускался под землею, но о том, что тебе так нужно, ты не спросил, и теперь будешь ты мой. Разве в блужданиях своих и в шатаниях человечество не забывает спросить и подумать о том, что для него действительно неотложно?
Книга «Мир Огненный» говорит:
«Итак, темные силы довели планету до такого состояния, ког­да никакое решение земное не может вернуть условное благосо­стояние. Никто не может считать, что земные меры вчерашнего дня пригодны для завтра. Так нужно человечеству снова понять смысл своего кратковременного пребывания в земном состоянии. Только основным определением своего существования в плотном виде и пониманием Тонкого и Огненного Мира можно укрепить бытие свое. Не нужно думать, что призрак торговли может, хотя бы временно, дать прочное пребывание. Жизнь превратилась в торговлю, но кто же из Учителей Жизни был торгашом? Знаете великие символы об изгнании торгашей из Храма, но разве сама Земля не Храм? Разве Маха Меру не есть подножие Вершины Ду­ха? Так можно указать жителям Земли на сужденные вершины».
«Не забудем, что каждое мгновение должно принадлежать Но­вому Миру. Мир Мысленный составляет живую связь между Тон­ким и Огненным, он входит как ближайший двигатель Мира Ог­ненного. Мысль не существует без Огня, и Огонь превращается в творящую мысль. Явление мысли уже понятно, также осознаем и Великий Огонь — Оум!»
Та же книга напоминает:
«Народ утверждает, что перед войною или бедствием бывают лесные и всякие пожары. Безразлично, всегда ли они бывают, но знаменательно, что народное поверие судит об огненном напряже­нии перед мировыми потрясениями. Народная мудрость отводит Огню замечательное место. Бог посещает народ в Огне. Та же ог­ненная стихия избиралась как высший Суд. Уничтожение зла про­изводится Огнем. Явление несчастья сопровождается сожжением. Так во всем течении народной мысли можно видеть пути огнен­ные. У народа зажигаются лампады, и народ несет светильники, уявленные на служении. Торжественна Огненная стихия в народ­ном понимании!».
«Искреннее самоусовершенствование не есть самость, но име­ет мировое значение. Мысль об улучшении не будет касаться лишь самого себя. Такая мысль несет в себе пламень, нужный для многих зажиганий сердец. Как Огонь, внесенный в помещение, наполненное горючим веществом, воспламеняется непременно, так огненная мысль вонзается в пространство и неминуемо привлекает к себе ищущие сердца».