ЗАКЛЯТОЕ ЗВЕРЬЕ

Россия с особенною легкостью отказывается от лучших слов прошлых культур. Каждое приближение к воспоминанию о формах бывшего искусства подтверждает это предположение. И среди изменчивости ускользает многое ценное; исчезает многое красивое, что в широких и глубоких замыслах сложили древние люди.
Из целого ряда тонких и прекрасных художественных ремесел до нас дошли лишь грубые намеки кустарных изделий. Среди налетов некультурности трудно отличить, что именно сохранило время из первоначального вида произведений. Не умея разобраться в наслоениях, не зная путей создания нашего искусства, в массах слагается представление о каких-то грубых наследиях, о чем-то недостойном современного «просвещенного» глаза.
К довершению всего, хотя и огрубелые, но все же народные формы часто заменяются самым пошлым видом модернизма, и тогда всякие горизонты закрываются.
Больно подумать, сколько художественного понимания утеряно; больно сознавать, сколько уже бесследно пропало настоящих достижений художественного мастерства.
Резьба, чеканка, керамика, мозаика, эмаль, плетенье, ткани – любой отдел музеев дает нам уроки о забытых прекрасных путях. Мечтаем: когда-нибудь эти пути будут поняты вновь.
Люди, открывающие забытые пути искусства, бесконечно ценны для нашего времени. Они ценны так же, как дороги нам художественные создания старины, когда бесхитростно и прямодушно думали о самом искусстве, о драгоценном, вечном мастерстве. Мне уже приходилось приветствовать сделанное для искусства кн. М.К.Тенишевой. Известен превосходный музей в Смоленске, собранный и переданный ею Смоленску, несмотря на многие препятствия. Но музей собирался далеко не из одного чувства коллекционерства. Собирательнице нужно было знакомиться с лучшими образцами производства, чтобы вносить их в жизнь работою мастерских в селе Талашкине, – мастерских, о которых так много говорилось и писалось. Завоевания в искусстве, сделанные этими предприятиями, несомненны; если бы не случайные обстоятельства, то дело Талашкинских школ должно было дать еще многое, совершенствуясь и утончаясь.
Работа в Талашкине затронула керамику, резьбу, вышивки; но разные условия не довели дело до еще одного старейшего производства – до эмали. Давней мечте кн. Тенишевой – вызвать к жизни заглохшее благородное эмалерное дело – удается осуществиться только теперь.
В Париже идет работа над русскими эмалями. В Париже кн. Тенишева устроила муфеля, обставила лучшими средствами мастерскую, нашла специалистов для совещаний о многих теперь утерянных красивых тонах. В библиотеках и архивах отыскиваются рецепты красок, самыми неожиданными поисками добываются разные материалы – камни и металлы – для соединения с эмалью.
Уже целым рядом выступлений на выставках (Салон «Марсова поля», Осенний Салон, Международная выставка в Лондоне) эмали кн. Тенишевой были очень оценены и получили известность. Блюдо было приобретено Люксембургским музеем. Очень удачны были ларцы (эмаль с амарантовым деревом; белая с зеленым), подсвечники, шкатулочки. Но вспоминая о далекой колыбели эмали, о Востоке, хотелось идти дальше, сделать что-то более фантастичное, более связующее русское производство с его глубокими началами.
Около понятий о Востоке всегда толпятся образы животных; зверье, заклятое в неподвижных, значительных позах. Символика животных изображений может быть еще слишком трудна для нас. Этот мир, ближайший человеку, вызвал особенные мысли о сказочных звериных образах. Фантазия с отчетливостью отливала изображения самых простейших животных в вечных, неподвижных формах, и могучие символы охраняли всегда напуганную жизнь человека. Отформовались вещие коты, петушки, единороги, совы, кони... В них установились формы кому-то нужные, для кого-то идольские.
Думаю, в последних работах кн. Тенишевой захотелось старинным мастерством захватить старинную идольскую область домашнего очага. Вызвать к жизни формы забытых талисманов, посланных богинею благополучия охранять дом человека. В наборе стилизованных форм чувствуется не художник-анималист, а мечтания о талисманах древности.
Орнаменты, полные тайного смысла, особенно привлекают наше внимание, так и настоящая задача кн. Тенишевой развертывает горизонты больших художественных погружений.
Помимо самодовлеющих «станковых» произведений для жизни необходима, так сказать, «нужная» красота. Только прекрасное прошлое может научить, как должно пользоваться применением искусства во всей жизни, не вступая на степень ремесла.
Жаль, что невозможно рассказывать и дать в снимках прекрасные тоны красок, которыми кн. Тенишева убрала свое заклятое зверье.
Жаль, что многим будет неясна высокая трудность обработки фигур, со всех сторон залитых эмалью. Но это сравнительно мелочи, смысл и размер эмалерной задачи кн. Тенишевой совершенно ясен.
Сильные заклятиями символы нужны странствованиям нашего искусства.

1909