Рерихи и Буддизм

А.Л.Баркова,
старший научный сотрудник МЦР,
Москва

Нет необходимости доказывать, что взаимосвязь творчества всех членов семьи Рерихов с древнейшей из мировых религий неразрывна и несомненна. «Основы буддизма» Елены Ивановны, работы Юрия Николаевича «Тибетская живопись» и «К изучению Калачакры», картины Николая Константиновича и Святослава Николаевича, связанные с буддийской тематикой, – все это говорит о том, какую роль играл буддизм в мировидении Великой Семьи. Причин столь частых обращений к мифологии и философии буддизма было несколько; условно их можно обозначить как внешние и внутренние.
Внешней причиной назовем значимость буддийского учения для культуры Южной, Юго-Восточной, Восточной и Центральной Азии. Родина буддизма – Индия – была многие десятилетия вторым домом Рерихов, и, хотя в настоящее время буддизм в Индии лишь возглавляет список малых религий, будучи оттеснен индуизмом и исламом, его след в индийской культуре и искусстве остается более чем заметным. Центрально-Азиатская и Маньчжурская экспедиции Рерихов проходили по странам, где буддизм является господствующей религией, а в Тибете вся культура насквозь пропитана буддизмом и понятие «нерелигиозное искусство» вообще отсутствует. И потому, изучая культуру и верования этих стран, общаясь с их народами, Рерихи не могли не соприкоснуться с буддизмом более чем глубоко. Одним из результатов этого стала книга Юрия Николаевича «Тибетская живопись», написанная к 1925 году по-английски, перевод которой в настоящее время готовится к изданию в МЦР. Эта книга совершенно удивительна тем, что двадцатитрехлетний автор смог изложить суть истории Тибета, его культуры и обрисовать основные образы сложнейшего пантеона тибетского буддизма так, что книга в равной степени доступна и интересна как человеку, только знакомящемуся с основами тибетской культуры, так и специалисту-востоковеду, поскольку в ней приводятся переводы малоизвестных тибетских и индийских текстов. При этом она написана простым, ясным языком и удивительно легка для понимания, несмотря на то что в ней рассматриваются вопросы, которые семьдесят пять лет назад наука еще только открывала для себя. Так Юрий Николаевич, еще в своей юношеской работе, не говоря уж о его зрелых трудах (статья «К изучению Калачакры», мимо которой в настоящее время не проходит ни одно серьезное исследование Тибета, и знаменитый перевод «Голубых анналов» – тибетской хроники, впервые введенной крупнейшим ученым в обиход западноевропейской науки), открывает для нас дверь в загадочную культуру Страны Снегов, которая перестает быть для нас terra incognita, в то время как работы его брата, картины Святослава Николаевича, на которых мы видим тибетских лам различных школ, открывают нам культуру Тибета с другой стороны – визуальной, еще более приближая Страну Снегов к нам.
В личной коллекции семьи Рерихов находились многие предметы буддийского культа, скульптуры, картины-тханки. Коллекции, описанные в «Тибетской живописи», были собственностью семьи. (Вспомним и известную из «Сердца Азии» историю, как Елене Ивановне было преподнесено изображение Будды в подарок.) Все это говорит о том, насколько культура буддизма была близка Рерихам.
Как известно, во время Центрально-Азиатской экспедиции Рерихи соприкоснулись с мессианскими устремлениями, охватившими почти всю Азию, когда мусульмане ожидали прихода Мунтазара, монголы и буряты – «искоренителя десяти зол в десяти сторонах света» Гесэр-хана, тибетцы – легендарного царя Ригден Джапо, а весь буддийский мир – Будду Грядущего – Майтрейю, с которым отождествляли и Гесэра, и Ригдена. Даже ученые ламы, которые прекрасно знали те тексты, где Майтрейя и Ригден отнюдь не идентичны, даже они, как нам известно из книги Николая Константиновича «Шамбала», в ответ на вопрос, не одно ли и то же лицо Майтрейя и Ригден Джапо, говорили: «Пусть будет так. Я этого не говорил». Во время экспедиции, как следует из дневников участников, Рерихи многократно встречались с подобным отождествлением, это нашло отражение в их творчестве – как в литературном, так и в изобразительном (серия картин Николая Константиновича «Красный всадник»). Это было не просто ожидание прихода Будды Грядущего, но ожидание наступления эпохи Великой Общины, это было не просто внешнее соприкосновение с верованиями азиатских народов, но и внутренняя духовная связь устремлений.
До сих пор мы вели речь о буддийской религии и буддийском искусстве по преимуществу начала ХХ века, в то время как, соприкасаясь с учением буддизма, Рерихи обращались к древнейшему, изначальному, неискаженному уровню. Очевидно, что буддизм, развивавшийся на протяжении двух с половиной тысячелетий, за эти века превратился из философского учения в религию, то есть оброс ритуалами, церемониями и культами, многие из которых искажали его изначальную простоту и ясность, были отходом от предписанных норм (употребление алкоголя в сакральной практике и т.п.). Другие изменения были, напротив, закономерным развитием учения Будды, например, тибетский ритуал «чод», то есть символическое принесение своего тела в жертву. Философская сторона учения также претерпела серьезные изменения, что особенно ярко проявилось в представлении о бодхисаттве.
В раннем буддизме бодхисаттва – это грядущий будда в своих предыдущих воплощениях, то есть сущность, способная во время данной кальпы (мирового периода) обрести Просветление и идущая по пути к нему. Ранний буддизм (хинаяна) не предполагает наличие сейчас, во время нынешней кальпы, кого бы то ни было, способного пройти по пути бодхисаттвы, кроме Майтрейи. Согласно хинаяне, уровень будды никем, кроме последнего, не достижим. Более поздний буддизм, буддизм махаяны, признает возможность достичь состояния будды в течение нашей кальпы даже за теми, кто в сегодняшней жизни является мирянином, но соблюдает ряд условий. В махаяне бодхисаттва – это та сущность, которая достигла состояния Просветления, но не уходит в нирвану, а остается в круге перерождений – в сансаре, движимая бесконечным состраданием ко всем живым существам. То же значение сохраняет это слово и в тибетском буддизме ваджраяны. Учение Алмазной Колесницы утверждает, что возможно (и это было осуществлено Марпой, Миларепой и другими подвижниками) в течение одной-единственной жизни пройти путем к Просветлению и обрести состояние будды. Безусловно, это возможность достижения Просветления путем напряженнейшей духовной деятельности, напряженнейшего духовного труда, который зиждется не на желании достичь личной нирваны, то есть блага для себя, а на стремлении принести Учение в мир. Безусловно, это привнесение в изначальный буддизм не могло не восприниматься Рерихами негативно; точно так же, как и изменение понятия бодхисаттва в махаяне по сравнению с хинаяной. Я полагаю, что мы с полным правом могли бы применить это высокое понятие ко всем членам семьи Рерихов. Мы вчера лишний раз убедились в этом, слушая доклад Л.В.Шапошниковой о высоком жертвенном служении Елены Ивановны.
Таким образом, когда мы говорим о том, что Рерихи стремились обратиться к философии и этике изначального буддизма, не следует думать, что ими были восприняты только те тексты, которые гипотетически относятся к проповедям исторического Будды Шакьямуни. Мессианские устремления ХХ века – самое позднее явление в буддизме – воспринималось Рерихами также положительно. Иными словами, здесь проводился очень строгий отбор: те аспекты буддизма, где во главу угла ставился ритуал, слепое выполнение неких предписаний, но не личная духовная работа, – это Рерихами безусловно отвергалось; но то, что продвигало человечество дальше, к индивидуальной работе духа – это не могло не быть воспринято. И здесь мы вплотную подходим к знаменитой книге Елены Ивановны «Основы буддизма».
Что такое основы буддийского учения в понимании семьи Рерихов и насколько это близко к тому, что в научных кругах понимается под основами буддизма? Ответом на второй вопрос является список процитированных буддийских текстов, использованных в этой книге, – он весьма велик. Таким образом, мы сразу должны констатировать, что эта книга не может быть воспринята как индивидуальная трактовка буддийского учения, – мы имеем дело с научным суждением. Популяризацию идей буддийской философии и культуры без утраты научности можно смело назвать проявлением подхода к буддизму всех Рерихов.
Итак, что же является основой основ буддизма, по мнению Елены Ивановны? То, что Будда – человек, Будда – не бог, не сверхъестественное существо, это Елена Ивановна подчеркивает со всей настойчивостью. Она пишет о том, что всякая попытка сделать из Будды бога приводит к нелепости. Буддизм – единственная религия, где человек опирается только на самого себя, ему, по существу, некому молиться; нет такого бога, который исполнит его желания, – потому что только собственным духовным трудом человек может взойти к высотам Просветления. Еще в начале нашего столетия академик Щербатской писал, что буддизм – это религия без бога.
В своей книге Елена Ивановна постоянно подчеркивает жизненность и человечность учения. Что мы понимаем под человечностью в данном случае? Будда в своих наставлениях подчеркивал, что только каждодневной работой сознания и сердца можно достичь ощутимых результатов, что исполнение ритуалов не приводит к духовному росту, даже если эти ритуалы совершаются с самыми благими целями.
«Силы, которыми обладает Будда, не чудесны, ибо чудо есть нарушение законов природы... Его сверхчеловеческие способности “чудесны” настолько, насколько деятельность человека должна казаться чудесной низшим существам» [1].
С другой стороны, человечность буддизма – это его принципиальная этическая направленность, широчайшая веротерпимость, поскольку Будда был готов наставлять (а также принимать пожертвования для Общины) людей самых разных сословий, даже куртизанок, которые по своему происхождению принадлежали к сословию осуждаемому. Здесь важно отметить идущие от Будды идеи сотрудничества не только внутри Общины (что несомненно), но и вовне ее – сотрудничество даже с теми, кто не разделяет идей учения, но своими действиями не противоречит ему.
Жизненность буддизма... Здесь подразумевается открытость к изменениям и дополнениям, принципиальное отсутствие догмы. В противоположность другим мировым религиям, где знание священного писания обязательно, в буддизме далеко не каждый адепт имел возможность прочесть Трипитаку и другие основополагающие тексты. Иными словами, человек может добиться серьезных успехов на пути Будды и без специального выучивания священного канона, если он следует путем, идущим от сердца, а не от разума. И это отсутствие догмы в буддизме привело к тому, что в этой религии совершенно немыслимо понятие ереси, ибо учение открыто, учение должно развиваться, что было декларировано Буддой Шакьямуни – он сам в своих проповедях говорил о приходе будущего Будды Майтрейи, то есть о том, кто принесет новое учение, которое сменит учение Шакьямуни.
«Нет более прекрасного воззвания к миру, чем это постоянно повторяющееся утверждение: “Братья, не для того пришел я, чтобы предложить вам какие-либо догмы, и я не требую от вас веры в то, во что веруют многие другие. Только к просвещению, ничем не ограниченному, призываю я вас; пользуйтесь собственным умом, развивайте его вместо того, чтобы дозволить ему тупеть. Я заклинаю вас – не уподобляйтесь диким зверям или глупым овцам. Я молю вас – будьте здравомыслящими людьми, людьми, трудящимися неутомимо для овладения истинным знанием, которое победит страдания”» [2].
Итак, отсутствие догмы, открытость к изменению, дополнению, развитию, идея сотрудничества с самыми разными личностями, социумами, религиозными течениями – все это и входит в понятие «жизненность учения». Надо отметить, что буддизм – единственная мировая религия, которая никогда не вела религиозных войн, что, безусловно, было более чем близко Рерихам.
Следующий важный аспект в понимании буддизма – это отсутствие отвлеченности, отсутствие поиска метафизических идей, далеких от конкретной сегодняшней работы на благо духовного роста как собственного, так и всеобщего; это принципиальное отсутствие чудесности как проявления качеств сверхъестественных, а не присущих лишь более высоко развитой человеческой сущности. «Сопоставим буддизм и современную науку. Бросается в глаза, что именно буддисты наиболее склонны ко всем эволюционным достижениям. Конечно, это качество было вложено их основным учением. Знакомясь с основами, видим, насколько утверждения Учителя подтверждаются достижениями современной нам науки. Тех же результатов, что Эйнштейн достиг путем опыта, достигли древние буддисты чисто умозрительным путем.
Еще раз повторяем, что буддизм нельзя рассматривать как религиозное откровение, ибо Готама Будда утверждал свое учение как познание вечных истин, которые точно так же утверждались его предшественниками» [3].
Почти все слова, сказанные о буддизме в рериховском понимании, вполне могут быть применены и к Живой Этике. И это не случайно. В этом и состоит глубинная взаимосвязь Живой Этики и буддизма – в обоих случаях мы имеем дело не с религиозным построением, не с отвлеченными философскими спекуляциями, а с живым и человечным Учением, необходимым в каждодневной духовной работе. Недаром в «Основах буддизма» мы видим ссылки на Агни Йогу – их основы едины: отсутствие чудесности, подлинная научность, что было доказано сегодняшним докладом академика РАЕН Акимова, восприятие не столько разумом, сколько сердцем и многое другое.
«Будда, учивший, что во всем мире существуют лишь корреляты, взаимоотношения; знавший, что ничто не существует вне сотрудничества; понимавший, что эгоистический гордец не может строить будущее, ибо, в силу космического закона, он окажется вне потока жизни, несущего все сущее к совершенствованию, – терпеливо закладывал зерна, учреждая свои ячейки общинного начала, предвидя в далеком будущем осуществление великой Мировой Общины» [4].
В этом и заключается глубинная, внутренняя сущность связи творчества семьи Рерихов с древнейшим учением буддизма. И в заключение следует сказать, что в этом свете особую значимость приобретает тот факт, что рядом с местом кремации Елены Ивановны был воздвигнут буддийский монастырь.

Литература

1. Рерих Е.И. Основы буддизма. Новосибирск, 1990. С. 14.
2. Там же. С. 56.
3. Там же. С. 58.
4. Там же. С. 16.