О Рерихах

М.А. Чегодаева,
действительный член Российской академии художеств,
Москва

Во все эпохи развития мировой культуры появляются великие художники, назначение которых – освещение жизни и утверждение того нового, что несет в себе их эпоха. Именно таким художником был Николай Константинович Рерих, действительный и почетный член многих академий и научных организаций во всем мире, кавалер государственных наград многих стран, крупный общественный деятель.
«Как описать обычными словами эту поистине необычную жизнь, как охарактеризовать ее и как воздать ей должное? Когда я думаю о своем отце и вспоминаю свое длительное близкое общение с ним, я вижу, как над всеми его изумительными достижениями и его вкладом в нашу культуру возвышается личность художника, его неповторимая индивидуальность», – писал о Николае Константиновиче Рерихе его сын, тоже великий художник, Святослав Николаевич Рерих [1, с. 74].
А вот как определял свое творческое кредо сам Н.К.Рерих: «Вы определяете мое искусство как героический реализм. Мне радостно такое определение. Подвиг, героизм всегда были зовущими. Истинный реализм, утверждающий сущность жизни, для творчества необходим. <…> Сердце требует песнь о прекрасном. Сердце творит в труде, в искании высшего качества» [2, с. 265–266].
Каждое слово этих великолепных характеристик может быть вполне справедливо отнесено и к Святославу Николаевичу Рериху. Святослав Рерих, Почетный член Российской академии художеств, чьи работы представлены на выставке в Музее имени Н.К.Рериха, не может восприниматься иначе как в единстве со своей удивительной семьей – родителями Николаем Константиновичем и Еленой Ивановной, братом Юрием, и с кругом художников, близких Рериху. Такими были участники объединения «Амаравелла», с первых шагов испытавшие мощное воздействие живописных работ Николая Константиновича Рериха (его серии «Знамена Востока») и подаренных им в 1926 году первых книг Живой Этики – «Зов» и «Озарение», которые не раз перечитывались ими с огромным воодушевлением. С радостью согласились художники на предложение Н.К.Рериха организовать выставку их работ в США, которая позже, в 1927 году, с огромным успехом прошла в Нью-Йорке. Искусство Святослава Николаевича, так же как и все позднее творчество его знаменитого отца, не может быть понято и оценено вне всего комплекса духовных исканий, этических установлений, которыми жила семья Рерихов и которые и сегодня бесконечно волнуют, увлекают, приобщают к Учению Живой Этики многочисленных последователей и на Западе, и в России.
Мир Рерихов, их жизнь и труды, их философские искания и этические, нравственные воззрения, о которых написано множество статей и книг как русскими, так и зарубежными учеными, глубоко и всесторонне изучаются. Им посвящаются научные работы – в декабре 2004 года в Институте искусствознания наша аспирантка Аделе Ди Руокко (Италия) защищает диссертацию, посвященную влиянию буддизма на Н.К.Рериха и художников – его учеников и последователей.
Кажется, что о Николае Константиновиче и Святославе Николаевиче Рерихах, их жизни и творчестве уже почти все сказано. А посему коснусь темы более общеизвестной, но подчас как-то ускользающей от нашего внимания: напомню ту историческую обстановку, на фоне которой волею судьбы проходила вся жизнь и деятельность семьи Рерихов, их творческие искания, которые мы, естественно, соотносим с подобными же высокими духовными исканиями их современников, в первую очередь с теософией Е.П.Блаватской, чью «Тайную Доктрину» перевела Елена Ивановна Рерих; с философией Шопенгауэра и Ницше, столь волновавших на рубеже XIX–XX веков умы и на Западе, и в России. Но помимо философско-нравственных исканий достаточно узкого круга интеллигентской элиты, в эти годы распространялись, торжествовали, захватывая широкие круги интеллигенции, учащейся молодежи, грубейший материализм, воинствующее безбожие, отрицавшие не только Бога, но всякую духовность, идеализм вообще, не говоря уж о мистически-религиозных исканиях. «Бытие определяет сознание» – пресловутый лопух, выросший на удобренной нашим разложившимся трупом могильной земле в качестве единственной формы жизни после смерти, разум как продукт жизнедеятельности клеток мозга, аналогично тому, как желчь – продукт жизнедеятельности клеток печени… «Атеизм есть общая вера, в которую крещаются вступающие в лоно церкви интеллигентски-гуманистической, – писал Сергей Булгаков. – Об этом нет споров среди разных фракций, партий, “направлений”, это всех их объединяет. Этим пропитана насквозь, до дна, скудная интеллигентская культура… Наша интеллигенция, раз став на эту почву, в большинстве случаев всю жизнь так и остается при этой вере, <…> загипнотизированная всеобщим единодушием в этом мнении» [3, с. 23–69].
Атеизм не мог не сказаться на искусстве. О том, как пагубно отразилась бездуховность на русской литературе второй половины XIX века, с великой горечью писал Василий Розанов: «В широко разлившемся и торжествующем радикализме ничего не было принято, ничего не было допущено, кроме духовно-элементарного, духовно-суживающего, духовно-оскопляющего. <…> Боже, да ведь в атрофии духовного глаза вся суть радикальной литературы, вся ее тема. <…> А вытыкали глаза, духовные глаза, у читателей, у учеников, у последователей <…> решительно все, начиная с левого поворота нашей литературы и публицистики, начиная с расщепления литературы на правое и левое движение. Все левое движение отшатнулось от всего духовного» [4, с. 390–400].
Справедливо это и в отношении изобразительного искусства: стоит вспомнить, как прямолинейны, дидактически-поверхностны «прогрессивные» картины вроде какого-нибудь «Чаепития в Мытищах» Перова, «Крестного хода в Курской губернии» Репина. Но еще более справедливо это в отношении самой русской истории. Сколько надежд, сколько упований возлагала передовая русская интеллигенция на революцию! Верила, что только революция принесет все, о чем мечтали высокие умы, за что лучшие люди России шли на каторгу, на эшафот: свободу, справедливость, всеобщее счастье, Рай на земле! Нам ли не знать, к каким страшным бедствиям, к какой крови и разрушениям привела революция и ее последствие – гражданская война; в какие миллионы невинных жертв обошлась она России… И за всем стояла потеря духовности, отказ от Бога. В 1932 году Сталин объявил, что во второй пятилетке с Богом в России будет покончено, само слово Бог будет вычеркнуто из русского словаря. Вторая сталинская пятилетка рухнула в ад 1937 года…
Бездуховность, воинствующее безбожие поставили Россию и Европу XX века на грань форменной катастрофы. Надо ли напоминать, к чему привели народы мира дьявольское властолюбие, не знающая меры злоба, лютая мстительность, стремление к мировому господству? Ненависть порождала ненависть, пролитая кровь влекла новые кровопролития… Священная, казалось бы, война против нацизма завершилась ужасом Хиросимы – предвестием новых конфронтаций, ненависти и страха, новых дьявольских угроз.
И все эти страшные годы крохотная группа людей (с 1923 года с перерывами, а с 1935-го – постоянно) обитала в Индии, в далеких от западных катаклизмов, преисполненных космического безмолвия Гималаях, посвятив себя глубоким духовным исканиям, вопросам единения мировых религий и всего человечества, поискам космического разума… Взывала к милосердию, к самопожертвованию, к сохранению культурных ценностей, к высокой духовности и любви… Можно по-разному понимать и толковать учение Рерихов, разделять или не разделять их философские воззрения, но никто не посмеет оспорить высоты и духовной красоты их мира, величия и света их мыслей, благородства устремлений!
Могла ли эта малая ячейка духовности и добра хоть как-то действенно противостоять разливу мирового Зла? Остановить потоки крови, уберечь от гибели хоть одну человеческую жизнь? Могла! Нам не дано знать, что в глазах Высших сил имеет действительную ценность. Вспомним миф о Содоме и Гоморре: Бог по ходатайству Авраама готов был простить города, исполненные порока, если найдутся в них хоть десять праведников. Кто знает: быть может, именно благодаря тому, что где-то в тиши молились за Россию ее праведные дети, и были прощены ей чудовищные грехи коллективизации и тридцать седьмого года, милость Божия охранила ее в 1941 году, вернула на путь – пусть тернистый, испещренный пропастями и обвалами, но все же путь возрождения духовности?
Но и живя за рубежом, Рерихи не отрывали себя от родины, с которой никогда не теряли внутренней связи. Они старались знать все, что происходит на родной земле, и по мере возможности участвовать в этих событиях. И Николай Константинович, и Святослав Николаевич всегда считали себя русскими художниками, гражданами России.
Но сегодня, когда прошло уже более полувека, как ушел из жизни Николай Константинович, и почти 12 лет с ухода Святослава Николаевича, совершенно ясно, что Рерихи не могут принадлежать какой-то одной стране, одному народу. Поэтому слова Святослава Рериха о своем отце: «Он был истинным патриотом и горячо любил свою Родину, но он также принадлежал всему миру. Весь мир был полем его деятельности. Все человечество было для него собратьями. Каждая страна представляла для него особый интерес и особое значение» [1, с. 74] – можно отнести ко всей великой семье.
Сегодня, когда мировое Зло буквально мечется по свету и все мы, содрогаясь перед ужасами террора, в непреодолимом страхе ищем защиты исключительно в силе, в ужесточении наказаний, введении смертной казни, – разве не указывает нам правильный путь все то, о чем говорит выставка Николая и Святослава Рерихов, о чем вновь и вновь напоминают нам звучащие в этом зале вдохновенные слова Елены Ивановны? Рерихи и сейчас, как полстолетия назад, встают духовной защитой, мощным противостоянием и противодействием Злу.
И именно поэтому так тянутся к ним люди. Именно поэтому так необходимо изучение всего их наследия, проведение выставок и конференций, подобных сегодняшней.
Рассказывают, что в Индии есть община, члены которой каждое утро выходят на склон горы и шлют свои мысли, любовь и доброту в пространство – тем, кому они нужнее всего в эту минуту. Таким посланием добра людям представляется мне вся жизнь Рерихов…

Литература

1. Рерих С.Н. Слово об отце / Стремиться к Прекрасному. М.: МЦР, 1993.
2. Рерих Н.К. Из литературного наследия. М., 1974.
3. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество // Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. М., 1909.
4. Розанов В. Между Азефом и «Вехами» // Новое время. 1909. 20 августа. Цит. по: Вехи. Pro et contra.