Page 106 - Мастер2-21

чем то, через что прошла долина Синего нага.

Воспоминания не способны к эволюции. Однажды сформировав шись, они не изменяются, проходят через века храмами, легендами, мифами и несут нам весть из далекого Времени. «Картина мощи Азии еще не явлена. Только искры ее можно отметить на случайных листках» 24 . Эти слова Рериха относились к Кашмиру. Не являются ли гранитные его храмы, «законсервировавшие форму и традицию», эти ми искрами? Эти слова, пока не подкрепленные научными доказатель ствами, похожи на пророчество. Но пророчества иногда сбываются...

ВТангмарге на меня напала банда. Но не банда провокаторов, как на ЦентральноАзиатскуюэкспедицию, абандапогонщиковлошадей.Была зима, и погонщики остались без работы. Они не били меня железными палками, как те, которые поранили людей экспедиционного каравана. Онипросто взялименя в плотныйкруг и громко кричаливсе сразу, ияне моглапонять, чегоонихотят.Низкорослыекашмирскиелошадкистояли в стороне, сбившись в кучу, и мяли копытами снежную кашу. Время от времени какаянибудь из них поднимала голову и издавала призывное ржание. Но погонщикине обращалина них внимания. Они были заняты мной, единственным человеком, который в это зимнее межсезонье мог принести комуто из них заработок.

Гульмарг, куда я направлялась, был расположен на гребне хребта ПирПанджал. Туда вела единственная дорога, вся заваленная снегом.

По ней нельзя было пройти даже пешком. Оставались только узкие каменистые лес ные тропы, доступные лишь верховым. Страсти среди погонщиков накалялись, и все кончилось настоящей свалкой. Наибо лее сильные и нахальные оттеснили тех, кто был послабее. И только один из всей этой компании кричащих и дерущихся сто ял в стороне, смотря печально и задумчиво на своих товарищей. На нем был рваный перен из домотканой материи, на ногах — какието невообразимые резиновые боты. Он стучал одной ногой о другую, а его нос уже посинел от мороза. Это был горец, которому достоинство не позволяло участвовать во всем этом безобразии. Рядом с ним стояла худая, заморенная лошаденка, такаяже гордая и независимая, как и ее хозяин. Оба мне подходили. И я направилась к ним. Остальная банда, почуяв неладное, тесно сомкнула свои боевые порядки. Я попросила посторониться, но это не произвело на них никакого впечатления. Они