Page 76 - Мастер2-1

тысячметров над уровнемморя. Язаснула с надеждойна утреннее чудо. Чудоже застыло каменной скалойна томберегу реки, где-то неподалеку от чабанской избушки. И только один человек среди нас, Володя Елин, знал точно, где оно находится. А потом наступило утро. На траве лежал иней, и его хрупкие хрусталики разноцветно вспыхивали в лучах вос-ходящего солнца. Прямо перед нами, врезанная в синеву неба, стояла снежная скругленная вершина. Она упиралась основанием в узкую каменистую долину, похожую на ущелье. Красновато-коричневые вы-ходы древней породы причудливых очертаний придавали всей долине суровый и отрешенный облик. И в этой тяжелой массе снегов, в этих голыхкамняхи скалах было что-то от застывшей вечности, от давления прекратившего свойбег времени.Итолько легкаяибесстрашнаяпляска солнечныхлучейсвидетельствовала очем-тоином, одругом, прекрасном и недосягаемом мире, к которому стремились эти горы и камни, но, не преодолев своей тяжести, застыли обреченно и тяжко.

Красноватые отполированные временем глыбыначинались сразу у зеленой травы. Они полого поднимались вверх, заслоняли собой кусок синего неба и упрямо и самонадеянно утверждали себя в центре этой каменистой долины.

— Это здесь, — сказал Володя, кивая на гору. — Нужно только немного подняться.

Ястала спокойно подниматься, ибо не знала, что все произойдет так быстро и неожиданно. Из-под неосторожно поставленной мною ноги вдруг вырвался всадник и, туго натянув лук, устремился за убегавшим оленем. Олень был чем-то похож на птицу. Он летел по коричневатой патине времени, забросив на спину ветвистые рога. Я отдернула ногу, но она повисла в воздухе, потому что пространство, предназначенное ей, было занято мирно пасущимся яком. Очень задумчивым и груст-ным. Он помахивал хвостом, на конце которого была трогательная кисточка. С безнадежностью человека, не имеющего выхода из поло-жения, я посмотрела вверх, на каменистые выступы горы, и вдруг ясно осознала, что попалась. Выхода действительно никакого не было. Вся панель огромной горы, сверху донизу, оживала на глазах, двигалась и дышала. Дышала древностью, неведомой и давно ушедшей жизнью. Ее звуки, освобожденные из каменного плена веков бесстрашием сол-нечных лучей, наполнили мои уши. Я слышала прерывистое дыхание мчавшейся лошади и протяжный крик всадника с луком. По камням прогрохотала колесница, издалека донесся звон колокольчиков кара-вана, захлебывались лаем охотничьи собаки, призывно трубили оле-ни, хрипловато и тревожно блеяли горные козлы. Потом звуки стали куда-то уходить, исчезать. И, как бы растворяясь в этой каменистой пустыне, они возвращались в камень, замолкали, оставляя после себя лишь звонкое эхо тишины.

Рисунки, покрывавшие гору, были очень разные по стилю: неуме-лые и угловатые, похожие на детские, старательные и добросовест-