Page 563 - Мастер2

1945 года была веснойПобеды. Она действительно былаСвященнойвес-ной, как правильно назвал ее Рерих. Большая Война, начатая фашист-ской Германией и ее фанатичными главарями, закончилась в Берлине, в том самом Берлине, где у одного из окон на рассвете 22 июня 1941 года стоял Геббельс, прислушиваясь к «дыханию истории», которая сулила ему рождение «новой империи». Тогда в Берлине в те предрас-светные часы было «тихо и пусто». И империя, и ее столица спали. Весной же 1945 года Берлин спать уже не мог. Ни днем ни ночью. Та история, которая дышала в затылок Геббельсу, когда он наслаждал-ся у окна предрассветной тишиной, кончилась. Берлин был окружен частями Советской Армии, и на его улицах шли тяжелые и изнури-тельные бои. «Ночь на 1 мая 1945 года в Берлине. Ночь Апокалипсиса. Пылающие дома, дико, причудливо освещающие погруженный в мрак изувеченный город, грохот каменного обвала и пальба, удушливая гарь сражения и пожаров. Во мраке ночного неба раскачиваются лучи прожекторов: ни единый немецкий самолет не должен пересечь небес-ное пространство берлинского кольца окружения. Никто и ничто не может ни прибыть сюда, ни спастись отсюда по воздуху» 1 , — это сви-детельство очевидца.

2 мая столица «новой империи» пала. Вместе со своей историей перестали дышать главные ее виновники — Гитлер и Геббельс, покон-чившие самоубийством. Их обгоревшие трупы нашли советские солда-ты на территории имперской канцелярии.

«Теперь, много лет спустя, — писала все тот же очевидец Елена Ржевская, — меня иногда спрашивают: не страшно ли было смотреть на этих мертвецов? Было другое: чувство содрогания, но страшно не было. И не потому лишь, что много страшного мы видели за четыре года войны, но скорее потому, что эти обгоревшие останки, казалось, не человечьи — сатанинские» 2 .

Мир праздновал Победу. Рерих пришел к ней вместе с Родиной, пришел по-своему, но от этого значимость его участия вовсе не стала меньше. Он стоял на своем Дозоре в Гималаях, но был неотделим от того, что переносила и претерпевала Родина. Был неотделим и в чув-ствах, и в действиях.

Весть о нападении фашистской Германии на Советский Союз при-шла в гималайскую долину Кулу с опозданием. И хотя он был к ней готов, но не избежал ни боли, ни потрясения при этом известии. «Война с Германией, — записывал Рерих в дневнике. — Оборо-на Родины — та самая, о которой писалось пять лет назад. Уже тогда началось то, что вспыхнуло сейчас. <...> Знаем, что гибельная беда не коснется народа русского. Знаем, знаем! Но болит сердце в ожидании волн. <...>