Page 122 - Мастер2

К востоковедам, прибывшим прямо из России, колониальные властиотносились сподозрениеминедоверием.Онивсяческипрепятст-вовали им в передвижении по стране, а чаще просто не пускали в нее. Индия не составляла исключения. Французский паспорт спасал Голу-бева от ряда осложненийинеприятностей.Может быть, именно пример Голубева и подсказал Рериху тот единственный путь, который приве-дет его потом в Индию. Путь через другую страну, которая послужит ему своеобразной «стартовой площадкой». Но на нем Рерих столкнется с трудностями, о существовании которых Голубев даже не подозревал. Ибо потом Россия станет Советской, и все окажется много сложнее... В тот весенний день оба они, Рерих и Голубев, рассматривали кол-лекцию Виктора Викторовича. Вернее, Рерих рассматривал и спраши-вал, а Голубев отвечал и объяснял. Сначала они надолго задержались у снимков фресок пещерных храмов Аджанты, сделанных Голубевым. Их было около трехсот. Затем перешли к другим экспонатам. Рерих осторожно и бережно касался их, пристально разглядывал, подолгу стоял около каждого из них и о чем-то размышлял. Потом перестал задавать вопросы и уже невнимательно слушал объяснения Голубева. Движения его стали стремительны, во всем облике художни-ка чувствовалась взволнованность, как будто какая-то неотступная мысль завладевала всем его существом. Голубев с удивлением погля-дывал на Рериха, которого он знал как человека спокойного и выдер-жанного. Потом все объяснилось. Рерих увидел в начинании Голубева очень интересные перспективы — «от русской жизни пройти по ново-му направлению к истокам индийского искусства и жизни» 1 . Оба они, обсудив эти перспективы, загорелись новой идеей.

Но только Рерих продолжал гореть ею всю жизнь. У Голубева же она вспыхнула ипогасла. Остатокжизни онпосвятит археологииИндо-китая, а Индия для него отойдет на второй план. Но тогда в Париже оба серьезно обсуждали планы будущей экспедиции в Индию. Рерих то-ропил Голубева. Он опасался, что французы поймут, что сделал Голу-бев, и сами займутся поиском общих истоков славянской и индийской культур. Но французы не поняли. Не до конца понял это и Голубев. Смомента тойпарижской встречи будущая экспедиция дляРериха стала столь же неизбежной, как и многое другое, что звучало в Зове. Какое-то время спустя Николай Константинович написал: «Обы-чаи, погребальные “холмы” с оградами, орудия быта, строительство, подробности головных уборов и одежды, все памятники стенописи, на-конец, корни речи — все это было так близко нашим истокам. Во всем чувствовалось единство начального пути.

Ясно, если нам углубляться в наши основы, то действительное изучение Индии даст единственный материал» 2 .